В плену у Кремля: сколько украинских политзаключенных еще ждут возвращения домой?

— После того, как Геннадий Афанасьев публично отказался от своих показаний, которые вследствие пыток он дал против Сенцова и Кольченко, он стал личным врагом российской системы. (По данным его адвоката, Афанасьева избивали боксерскими перчатками, надевали противогаз, зажимая воздух. Впрыскивали внутрь газ, вызывавший рвоту. Пытали электрическим током, прикрепляли провода к половым органам. Угрожали изнасиловать паяльником, лишали сна в течение десяти дней. Это вынудило Афанасьева подписать показания против Сенцова и Кольченко, – ред.).

Афанасьеву дали 7 лет колонии строгого режима и эпатировали в республику Коми. Там над ним систематически продолжали издеваться. Откровенных побоев уже не было, но «случайно» на ногу ему уронили нары. В оказании медицинской помощи отказали. На пустом месте постоянно объявляли дисциплинарные взыскания. Не поздоровался с администрацией — сразу в изолятор или в камеру-одиночку. Относилась к нему как к отпетому убийце.

— Кремль отпустил троих украинских узников. Сколько еще осталось наших политзаключенных в РФ?

— Согласно информации организации Let My people go, в России сейчас находятся 29 украинских политзаключенных. В Ростове-на-Дону идет суд по «делу крымских мусульман», которых арестовали еще в январе-апреле 2015 года, а теперь обвиняют в создании террористических организаций. Процесс очень быстро, каждый день проходят заседания. Остальные — уже осуждены. Среди них так называемая крымская четверка, теперь уже тройка: Сенцов-Кольченко-Черний.

Другой тип дел — «шпионские». По ним проходят два человека — Валентин Выговский и Виктор Шур. Солошенко уже передали в Украину. Есть также “крымское дело Майдана”, по которому на четыре года осужден украинец Александр Костенко. Там существует еще одно производство – в отношении Андрея Коломийца, которого арестовали в Кабардино-Балкарии и, чтобы осудить, перевезли в Крым.

Остальные десять человек содержатся в оккупированном Крыму. Их тоже обвиняют в терроризме как участников организации «Хизб ут-тахрир». Плюс есть еще трое фигурантов дела 26 февраля, все члены Меджлиса. Это заместитель председателя Меджлиса Ахтем Чийгоз, Мустафа Дегерменджи и Али Асанов.

Всех этих людей необходимо вытянуть из России. Как это технически будет происходить — уже другой вопрос. Ситуация с освобождением Нади Савченко показала, что самая эффективная формула это политические договоренности.

Еще по одному делу — Юрия Ильченко — у нас очень мало информации, потому что его родственники не хотят идти с нами на контакт. Нужно понимать, что это — Крым, где люди под колпаком. За ними следят, поэтому они боятся любых внешних контактов.

— В каких условиях содержат украинцев в российских тюрьмах?

— Первое, что мы всегда делаем — это ищем для всех независимого адвоката. Это мостик между задержанными и внешним миром. Всех украинцев там психологически обрабатывают, как это было с Солошенко. Мол «вы никому не нужны, вами никто не интересуется». И в то же время не пускают к ним украинского консула. Когда есть независимый адвокат, то сразу становится известно о попытках давления, об условиях содержания. Кроме того, имея адвоката, задержанный вряд ли признает свою вину. Поэтому российская власть всячески пытается блокировать адвокатов на этапе досудебного следствия. А когда уже “дело сделано”, можно и допустить.

— Как сейчас чувствует себя Станислав Клых?

— Существуют серьезные опасения, что к нему могут применяться психоропные препараты. У Клыха сейчас — психические проблемы, но суд отказывает в ходатайствах о проведения независимой медицинской экспертизы. Хотят поскорее слепить дело. Если будет доведено, что Клых психически нездоров, это поставит под сомнение все дело. Сразу замечу, что никаких проблем с психическим здоровьем до задержания у него не было. До того, как попасть в Россию, это был адекватный человек. Он же преподаватель истории.

Есть некоторые опасения и относительно Александра Костенко, который сейчас содержится в колонии в городе Кирово-Чепецк. При задержании его жестоко били, сломали ему руку. Должного лечения не предоставляли, поэтому до сих пор рука не зажила.

— Кто оплачивает адвокатские услуги украинцам? И какие суммы фигурируют в подобных делах?

— Суммы разные. Скажу только, что это недешевое удовольствие. По делу Клыха и Карпюка частично расходы оплачивает государство. Также мы ищем дополнительные источники. В случае с адвокатом Клыха — Мариной Дубровиной самая большая статья расходов идет на ее проезд и проживание в Грозном, поскольку сама она живет в Новороссийске.

«Украинцев необходимо освобождать списком. Нет смысла выдергивать по одному»

-14 октября 2015 года бывшему директору завода «Знамя» в Полтаве Юрию Солошенко Мосгорсуд вынес приговор: шесть лет колонии строгого режима за шпионаж в пользу Украины. В приговоре речь идет о том, что Солошенко якобы собирался приобрести детали для зенитно-ракетного комплекса «С-300» и с этой целью дважды приезжал в Москву — в мае и в августе 2014 года, когда и был задержан.

Обвиняемый признал себя виновным через девять месяцев после ареста — в обмен на обещание условного срока. Следователь Солошенко обманул: ему дали срок реальный. Правда, учли признание вины, возраст — и приговорили к наименьшему наказанию по статье о шпионаже.

Юрий Солошенко 46 лет проработал на оборонном предприятии «Знамя», которое выпускало комплектующие ИЭТ (изделия электронной техники) для большинства систем радиоэлектронного вооружения, для Вооруженных Сил СССР и России. С 1991 года, вплоть до аннексии Крыма этот завод ежегодно осуществлял поставки электроники для нужд Министерства обороны России на миллионы долларов.

Выйдя на пенсию, Солошенко продолжал консультировать своих российских партнеров.

Если верить приговору, в середине мая 2014 года в органы ФСБ России обратились партнеры Солошенко — Константин Колегов и Борис Демьянов, которые сообщили, что украинский гражданин интересуются комплектующими к зенитным ракеты комплексам «С-300» якобы для дальнейшего вывоза в Украину.

После этого ФСБ разработала спецоперацию по его задержанию. Сам Солошенко в письме, присланном мне из СИЗО, рассказал, как его выманили в Москву и обвинили в шпионаже. Поговорить с другими участниками этой истории мне не удалось. Те, с кем я пыталась связаться, отказались от комментариев: мол, дело секретное.

— Россия выдала Солошенко и Афанасьева из-за тяжелого состояния их здоровья. В краткосрочной перспективе это могло повлечь смерть заключенных в тюрьме, а следовательно – серьезные политические издержки для Владимира Путина. Представляете, если вдруг заложник умирает. Их выдача – это тоже издержки для Кремля, но меньшие — чем смерть.

Остальных украинских политзаключенных необходимо освобождать списком. Нет смысла выдергивать их по одному, потому что Путин на их место будет брать новых заложников.

— Я бы не хотела преувеличивать угрозы, но мы должны осознавать: никто из украинцев, приезжающих в РФ, не застрахован от того, что его могут бросить за решетку. Теоретически, каждого украинца могут в России арестовать. Поэтому сейчас ездить туда опасно.

Дело 74-летнего пенсионера Солошенко, которого задержали во время рабочей поездки, является ярким примером того, как легко в Москве можно «закрыть» любого украинца, даже без активного публичного бэкграунда. А потом — цинично использовать как инструмент в информационной войне против Украины. Россияне пытаются создать из украинцев образ врага, поэтому и называют их шпионами, карателями, диверсантами и террористами.

Галина Остаповец