— Если бы ночью 30 ноября не было силового разгона студентов, протесты переросли бы во что-то большее?
— Вряд ли. Видимо, у нас ничего тогда не получилось бы. Но рано или поздно оно все равно прорвало бы и закончилось тем же самым. Только на это ушло больше времени, и имели бы не Небесную сотню, а «Небесную тысячу». Клептократия ни к чему хорошему не приводит. Власть закручивала гайки, люди беднели. Те, кто знал о состоянии дел в государстве, понимали, что вскоре это все закончится.
— Где и когда получили ранения? Вы можете воспроизвести по памяти события кровавого 20 февраля?
— В Киев мы поехали 18 февраля. 20 февраля для меня началось со звонка на мобильный. Ночевали в машине возле Владимирского собора. Менялись, чтобы погреться и отдохнуть. В 6 утра нас разбудил телефон: «Вставайте и идите сюда. Здесь что-то начинается».
Подтянулись к своим на Майдан. Немного побросали камни, дали милиции отступить. Они пошли вверх по Институтской. Мы пошли за ними. Подобрал там несколько щитов, зеленый ящик из-под свето-шумовых гранат, который оставил «Беркут». Вернулся обратно. Начали складывать баррикаду под мостом. Тогда началось движение со стороны Октябрьского дворца. Мы пошли по газону. Начался расстрел. Присели с ребятами за щитами. Неподалеку упала свето-шумовая граната. У парня вырвало кусок гортани. Я нашел видео, где мы его выносили. Я на тех кадрах еще ходячий. Потом помогали медсестре перелезть через забор, чтобы она оказала ему помощь.
Те фотографии, которые воспроизводят все, что происходило дальше, не соответствуют тому, что помнит мой мозг. В меня стреляли, когда был на мосту. В момент, когда разворачивался, чтобы посмотреть, что делается на площади, почувствовал удар в спину. Пуля повредила позвоночник, пробила легкое и застряла в лопатке.
— Знаете, кто вас спас и донес к медикам?
— У меня есть мобильный мужчины, одного из шести, которые меня несли. Ноги уже не слушались. Я был в сознании. Я пробовал позвонить ребятам, с которыми был. Ни к кому не дозвонился.
Медики положили в карету «скорой». Зазвонил мой телефон. Трубку брал врач. Звонил брат. Я сказал, в какую больницу меня везут. «Скорая» двинулась, потом остановилась. Открылась дверь и, помню, женский голос сказал: «Что мне делать? Они мне его уже мертвого бросили». Запомню эти слова на всю жизнь.
Далее была больница скорой помощи. Помню, что назвал фамилию, имя и отчество. Ко мне подошла женщина-волонтер, говорит: «Не говори фамилию. Выдумай что-то». Я ответил: «Да мне уже все равно». Я ей отдал документы, ключи, телефон и цепочку, которая была на мне.
Врачи спросили: «Где будешь лечиться? У нас или в Польше». Я выбрал последнее. Начал выходить из наркоза и слышал, что у меня нет куска левого легкого. Пуля пробила. Это была срочная операция. Слышал сквозь наркоз, как врачи говорили между собой: «Легкое расширяем, аккуратно зашивай». Потом открыл глаза уже в реанимации. Там провел 7 или 8 дней. 7 марта улетел на лечение в Израиль.
— Сколько времени заняла реабилитация в Израиле?
— Провел там более трех месяцев. 26 июня я вернулся в Украину. Если бы не Израиль, не знаю, помогли ли бы мне тут. Наши врачи сказали: «Два месяца надо лежать в постели, пока там все заживет». В Израиле уже 15 марта я сидел в коляске. Благодаря этому я не потерял мышечную массу.
Нас в самолете в Израиль летело девять. На троих, в том числе и мне, в Украине поставили точку. Сказали, что не будем ходить. Двое парней пошли на своих ногах. Так, им еще год-полтора больно, но они ходят. Болит и будет болеть до конца жизни, но можно ходить. Я тоже верю, что смогу встать на ноги. Шанс есть всегда.
Виновных назовут не скоро
— Расследуют ли ваше дело? Возбуждено ли уголовное производство?
— Я не интересуюсь. С Евгенией Закревской (адвокат родственников Небесной сотни, — ред.) переписываюсь через Фейсбук. Был на воспроизведении событий на Майдане. В 2014 году, когда я уже был в Луцке, ко мне приезжали следователи из СБУ и Генеральной прокуратуры.
— Когда назовут имена виновников в расстреле Небесной сотни?
— У меня такое ощущение, что пройдет не один десяток лет. Как показывает история мира, кто, что, где и как, становится известно только через значительный промежуток времени. Яркий пример — подавление шахтерских манифестаций в Великобритании. Там тоже были расстрелы. 10 или 15 лет прошло, прежде чем англичане узнали правду.
— Откуда вели огонь по митингующим?
— Я получил пулю от кого-то из 27 мужчин в черной форме с желтыми повязками и автоматами. Кто-то из них в меня попал.
— Была ли экипировка?
— Разве мотоциклетный шлем можно назвать экипировкой? Бронежилета не было.
— У митингующие было на руках оружие? Так некоторые объясняет потери со стороны «Беркута»?
— Если оружие и было, разве что только охотничье. Идентифицировать, чье оружие и кто стрелял не составляет проблем.
— Могли ли быть засланные люди?
— Что угодно могло быть.
— Кого из героев Небесной сотни вы знали лично?
— Василия Мойсея (лучанин 20-летний Василий ¬Мойсей погиб 20 февраля 2014 года от огнестрельного ранения в грудь на ул. Институтской в Киеве, — ред.). Мы вместе с ним выехали из Луцка на Киев. Он ушел в 36 сотню. Когда они поднимались у Октябрьскому, Василия смертельно ранили там.
— Есть ли сейчас предвестники для новой революции? Насколько восстание возможно?
— Не думаю, что оно возможно. Одного из бойцов-добровольцев во время обследования при мне врачи спросили: «Куда дальше?». Говорит: «Назад, на точку ноль, на передок». Ему ставят провокационный вопрос: «А может под Верховную Раду?» Он говорит: «Нет, рано. Мы положим людей. Ни к чему хорошему это не приведет».
Никто не говорил, что будет легко. Мы сто лет строили неизвестно что, а теперь хотим, чтобы за 2-3 года все изменилось. Мы много хотим, но не готовы меняться сами. Говорим: «Я против коррупции. Но я за то, чтобы кум там где-то когда-то мог порешать». Это хорошо характеризует нас сейчас. Надеюсь, мои дети, когда вырастут, будут жить в нормальной стране.
— Если бы сейчас произошла революция, какие бы это имело последствия?
— Это уничтожило бы страну. Россияне не упустили бы такой момент. Европа и США от нас отвернутся, если сейчас начнется еще одна революция.
— Сколько длился бы третий Майдан?
— Неделя максимум. Даже быстрее. Несколько дней.
Избавиться от СССР
— Сейчас многие говорят: если бы не Майдан, не было бы войны в Донбассе и аннексированного Крыма. Это стечение обстоятельств или революция всему виной?
— Война была бы и без Майдана. Она могла начаться еще в 2003 году, когда был конфликт на острове Тузла. Мы уже тогда были на грани войны. Об этом теперь молчат. Мне тогда 20 лет было. А я уже по-другому анализирую все, что тогда происходило. Россияне никогда не оставляли надежду воссоздать СССР. Пока не уйдет поколение, которому, якобы, было хорошо жить при Советском Союзе, мы ничего не добьемся.
— Какие вы возлагали надежды на Майдан? И что-то из них уже исполнилось?
— Мы, наверное, должны были эту цену заплатить за свою независимость. Всем привожу пример, как на похоронах одного воина к священнику после погребения подошла родственница покойного и спросила: «Отче, почему?». Ответ был краток: «Потому что наши родители не доработали в 1991-1993 годах то, что начали».
— Когда закончится война на востоке?
— Хочу, чтобы она закончилась уже завтра. Надеюсь, что это случится в следующем году. Надо каждому начать с себя. Надо отсортировать людей, которых относим к политической элите, отсеять лишних.
Крым и временно оккупированные территории сами к нам вернутся, когда начнем жить лучше и богаче. Но мы должны пересмотреть свое отношение к этим людям. Стоило бы перенять принципы реформирования в странах Балтии, где есть паспорт гражданина и паспорт не гражданина. Последние не голосуют и не влияют никак на общественно-политическую жизнь страны.
— Участвуете ли вы в мероприятиях к годовщине революции?
— Нет. Беру детей и племянников, едем вместе к Василию на могилу.
