Своевольный диктатор: почему Асад проводит выборы, несмотря на недовольство Кремля

Представьте, Лавров торгуется с Керри, что-то выторговывает и говорит: ладно, сдаю Асада. А тут Башар с заявлением: народ за меня, мол, на выборах в парламент моя партия БААС одержала убедительную победу. Москва попадает в щекотливое положение. Вашингтону-то все равно: там давно считают Асада диктатором и выборы не признают. Москва же, конечно, помогает не диктатору, а законному президенту: ну, а раз президент законный, то выборы тоже законные. Конечно, сдать друга все равно можно, но репутация (если она еще есть) пострадает. Поэтому-то Лавров напоминает сирийскому президенту, что не стоит проводить выборы в парламент, пока на межсирийских переговорах в Женеве не согласована новая конституция. Только Асад не дурак: кто даст ему проводить выборы, когда согласуют новую конституцию (иначе говоря — сдадут его). Никто. Цель Башара, чтобы новой конституции не было, а его «друзья» признали данный «выбор» сирийского народа.

Сон в апрельскую ночь

Первый вопрос: какие выборы во время гражданской войны? Вопрос резонный. Но именно гражданская война ставит Асада в положение, когда легитимность нужно доказывать непрерывно. Поэтому имитация политической жизни не замирает, а, наоборот, расцветает пышным цветом. С 2011-го — времени прихода в Сирию «арабской весны» — сирийцы успели переизбрать президента, выбрать парламент, получить новую конституцию. Рука об руку с этой имитацией идет имитация мирной жизни. Тот, кто думает, что Сирия — груда развалин, явно не читает Сирийское арабское информагентство (SANA). По версии SANA, кое-где идет «контртеррористическая операция», а так везде мир: у сирийцев только забот-то, как встретить 70-летний юбилей изгнания французской военщины да покорить российский рынок цитрусовых (благо турецкий враг оставил поле боя). А раз в стране в общем-то мир, почему не пойти на выборы. Одна имитация подкрепляет другую.

Какие еще помехи? То, что в России советуют не спешить. Мнение российских «друзей» важно, но при всем уважении: работа над новой конституцией — не повод, чтобы нарушать действующую. Парламент выбран в 2012-м, срок его полномочий — четыре года, а значит, по конституции, Асад обязан издать указ о новых выборах. Что он и делает: 22 февраля выходит указ, где, кроме всего прочего, тщательно определены квоты — сколько рабочих, а сколько крестьян нужно избрать от каждой провинции. В Сирии не просто парламент, а Народное собрание, настоящий совет крестьянских и рабочих депутатов. Конечно, есть проблемы, например, неизвестно, смогут ли проголосовать трудящиеся Ракки. Но есть решение: для беженцев из Ракки и других городов создадут отдельные избирательные участки на свободной территории.

Наконец, выборы обещают стать «праздником демократии». Конституция, принятая в 2012-м, отменяет монополию партии БААС (в русском переводе ПАСВ — Партия арабского социалистического возрождения. — М. П.). И, пожалуйста, плюрализм бьет ключом: в одном Дамаске 220 человек сойдутся в схватке за 19 мандатов — конкурс 11,5 человека на место. США, завидуйте! Комар носа не подточит: конкуренция есть.

Все это словно виртуальная реальность, созданная графоманами агентства SANA. Этакий коллективный подпоручик Киже. (Вымышленный писарем подпоручик, дослужившийся до генерала и получивший в дар деревеньку. – Ред.) То же с демократией в Сирии — все тихо, мирно, гармонично и, главное, строго по конституции. На этом можно было бы закончить, если бы не одно «но»: раз виртуальную реальность создают, значит, это кому-нибудь нужно.

Сказка — ложь, да в ней намек

Очевидный ответ: выборы нужны Асаду. Пусть Госдеп США не признает их, а МИД РФ не в восторге от инициативы, но все называют Асада «правительственная сторона». Перестань Асад поддерживать видимость «мирной» жизни — собирать министров, проводить выборы — его «правительственный» статус сойдет на нет. А это проигрыш: Асад, за спиной которого нет государства, равен оппозиции, а для союзников — простой наемник. Пока разница между «государством» у Асада и «анархией» у оппозиции есть. Вряд ли делегация Конгресса США посетит Алеппо, а парламентские делегации России и Ирана бывают в Дамаске, жмут руки сирийским коллегам. Все как у людей.

Другой ответ менее очевиден: выборы нужны тем, кто не отождествляет себя с Асадом, шире — с БААС, но видит свое будущее в «официальной» Сирии. А такие есть? Да.

Сирийцы в Дамаске или Латакии видят недостатки БААС, но не хотят попасть в царство ислама. Разговоры же — дескать, в оппозиции тоже есть светские группы — их мало убеждают. Это — целевая аудитория для тех партий, кто решит воспользоваться плюрализмом асадовской конституции 2012-го. Что интересно: такие партии есть. Как сообщает очевидец — Ноур Самаха, пишуший для Foreign Policy — в асадовской Сирии действует система партийных комитетов (с вооруженным крылом) Сирийской социал-националистической партии (ССНП).

ССНП по своему потенциалу может стать напарником БААС в двухпартийной системе. Обе силы светские, выступают за единую Сирию, против этнической, религиозной, гендерной и т. п. дискриминации. (БААС по уставным документам отнюдь не мракобесы. — М. П.) Разница в виде национализма: у БААС — арабский, а у ССНП — сирийский. Активисты ССНП считают, что панарабизм в конечном счете коренится в суннитской культуре. А сирийцы — это не арабы: все же арабы в Сирии пришлые. Нет, ССНП не против арабов, но пока идентификация идет по признаку «араб», черное знамя ислама останется на горизонте, только формирование общности «сирийцы» снимет эту угрозу. Впрочем, «сириец» — это гражданин Великой Сирии, включающей в себя Ливан, Иорданию, Палестину, Израиль, даже часть Ирана (на радость Тегерану!).

ССНП существует с 1932-го, но в мирные годы Асадов вынужденно уходит в подполье. После 2012-го — года принятия новой конституции — работает легально, а ее бойцы воюют на стороне правительства. Партия не идет в вооруженную оппозицию, так как «когда протестующие выходят из мечетей, а не университетов, это не настоящая революция». Так считает один из лидеров партии Хасан Сакр и поясняет: «Война идет не между правительством и оппозицией, а за Сирию, против тех, кто хочет разделить страну и ввергнуть ее в темные века».

У социал-националов сильные позиции в Ливане (все-таки тоже «великая Сирия»), а вот с Ираном им явно не по пути, ведь иранские «революционеры» выходят как раз из мечетей.

Выводы

Выборы в Сирии часто называют фарсом. Это так. Но фарс не лишен намека на реальность, равно как выборы в Сирии отсылают к нескольким тенденциям:

• поиск альтернативы БААС в светском, официальном (проправительственном) сегменте политического поля;
• (не)сохранение системы в зависимости от ее (не)способности встать на две ноги, другими словами, допустить в игру партию-партнера;
• уязвленное национальное чувство, проявляющееся в том, что союзников, включая Иран, терпят, но не любят. В этом плане Россия (будь у нее долгосрочные цели) могла бы быть в выигрыше: она не шиитская, не суннитская и в «Великую Сирию» не входит;
• сохранение государственности (хотя бы номинальной) через повторяемость, очередность выборов.

Наконец, часто спрашивают: кто после Асада? Преемник в Дамаск вряд ли приедет из Алеппо и тем более Ракки. А потому политическая жизнь в проправительственном сегменте не лишена значения. Россию альтернатива БААС, сирийский национализм устроил бы. А вот Ирану «Великая Сирия» точно не придется по вкусу.