Николай Маломуж о заморозке конфликта на Донбассе и угрозе терактов — видео

Как нужно перезагрузить переговорный процесс и почему досрочные выборы – не худший сценарий для Украины, рассказал гость Politeka Online генерал армии Украины, экс-глава Службы внешней разведки и государственный деятель Николай Маломуж

— Вы возглавляли службу внешней разведки Украины с 2005 по 2010 год. Как вы оцениваете работу этого ведомства в условиях войны с Россией?

В данный момент многие кадры покинули спецслужбы, особенно агентурные кадры за рубежом. Понижен уровень стратегической разведки, то есть Службы внешней разведки, потому что пришли те люди, которые не понимали стратегии и возможности этой службы. Однако симбиоз разведывательных органов, агентурной разведки (это агентура за рубежом) и технические возможности разведки, которые добывают параллельно информацию, чрезвычайно важен. Эта информация докладывается руководству страны, на ее основании принимаются политические и экономические решения, вопросы безопасности, энергетики и экономики.

— Почему это допустили? Как это было возможно?

— Команда президента Януковича сняла целый ряд направлений по Востоку, то есть по СНГ и по России в отдельности. Это не только работа, но и сама модель действий и направление сил, а также люди, которые от этих дел или отошли, или ушли в отставку.

Мало того, в руководстве Службы безопасности Украины, Службе разведки поменялось все руководство, начиная от председателей и до начальников главков, управлений. Конечно, это обескровило спецслужбы. У нас руководители этих ведомств не являются чиновниками. Это очень опытные ангентуристы, разведчики и организаторы разведывательного процесса. Эта основа была утрачена, и, конечно, ее возобновить не смогли. Хотя концепцию нового руководства могли рекомендовать Турчинов, Порошенко: выйти на модель возобновления кадрового состава и в высшем руководстве. Но этого не сделали. Это была большая ошибка, которая не дала восстановить силы и возможности. Поэтому у нас такие проблемы на войне.

— На ваш взгляд, на сегодняшний день украинские спецслужбы чьи интересы преследуют – политические или национальные, народа?

— Хочу сказать, что политическое руководство сегодня пытается использовать спецслужбы и в своих политических целях, и в целях безопасности. Но часто бывает, что превалируют свои цели – работа против оппонентов, тех активистов, которые не только критикуют, но и вырабатывают новую модель государства, экономики. Появляется фейковая информация, чтобы подавить такие силы. Сразу скажу — не удастся. Появляются очень мощные представители профессиональных сообществ, а также гражданских, общественных и военных. Это дает перспективу для нового развития страны.

Использование руководством страны спецслужб в политических интересах – с целью работы против оппозиции, гражданского актива, антикоррупционеров различными способами: оперативными, законодательными — это нарушения и стратегии, и Конституции, и принятых нами международных конвенций. Наступает момент истины: или побеждает гражданское общество, а с ним прогресс и демократия, или снова происходит тенизация, авторитизация общества. Недопустимо, чтобы спецслужбы использовали в таких целях.

У спецслужб есть успехи на поприще борьбы с терроризмом, отдельные успехи по шпионажу. Но часто у них нет перспективы. Мы не видим судебных процессов, у нас нет доказательных материалов.

— Три года назад вы говорили, что уничтожить пророссийских террористов можно за полтора-два месяца. Но за это время ничего не изменилось — АТО продолжается. Почему так и не смогло наше руководство прекратить все это за два месяца?

— По Крыму и Александр Турчинов, и пришедшие силовики, я подчеркиваю, непрофессионалы, должны были действовать мгновенно, так как это было в 1994-1996 гг. Тогда под моим руководством высылали несколько тысяч оперативного состава центрального аппарата, ассоциации «Альфа», пограничников. За ночь мы арестовывали все объекты разработки, включая «президента» Мешкова (Юрий Мешков – первый и единственный президент Крыма. В 1995 г. данную должность устранили, — ред.) и других пророссийски настроенных руководителей Верховного Совета Крыма, шпионов, диверсантов, сепаратистов, казаков. Практически мы овладели ситуацией.

Когда сдали Крым, у нас, профессионалов, были рекомендации и личная готовность действовать.

— Что же происходит сейчас? Почему всего этого нет?

— Есть лица, которые несут ответственность за просчеты по Крыму, Донецку, Луганску, Иловайску, Донецкому аэропорту: президент, министр обороны, глава СБУ.

— Вы хотите сказать, что они заинтересованы в продолжении конфликта на Донбассе?

— Хочу уточнить, что эти лица несут ответственность за те события, которые там происходят. Давалось обещание нейтрализовать террористов и диверсантов. Однако были рекомендации, в том числе и Петру Алексеевичу Порошенко, привлечь профессионалов, создать военно-политический центр оперативного командования при участии новых главы СБУ, руководителя Минобороны, начальника Генштаба, министра внутренних дел, главы Нацгвардии.

— Кто мог бы помочь в разрешении этого конфликта, чтобы эта война быстрее закончилась?

— Тут не может быть одного претендента. Предлагались 25-26 человек, которые должны были прийти на руководящие должности в силовые ведомства, МИД и аппарат СНБО. Этот симбиоз должен дать перспективу для выхода из состояния войны, защитить интересы безопасности и вывести на модель регулирования с использованием очень мощных дипломатических средств стран Большой двадцатки. Это тот путь, который и сейчас может привести к деэскалации конфликта и к освобождению территорий Донецкой и Луганской областей.

— Сейчас все видят выход только в Минских соглашениях. Но, как мы видим, они не работают. На Донбассе уже, фактически, рублевая зона, происходит признание Россией паспортов «ЛДНР». Кому выгодно замораживание конфликта? Почему оно происходит? Кто тянет время?

— Инициатором «минского процесса» была РФ, хотя наш президент его поддержал. Мы сразу же рекомендовали выйти на другую модель, которая позволила бы более эффективно влиять на ситуацию. Это минимум семерка государств — их лидеры и, соответственно, уполномоченные лица: министры обороны, руководители спецслужб, министры иностранных дел. Это был бы действенный механизм. Первые лица вышли бы на концепцию, модель урегулирования, а ответственные и лица, имеющие полномочия для принятия решений, вошли бы в рабочую группу.

Но мы пошли по модели Путина: создали контактные группы, согласовали ничего не решающие позиции. РФ сейчас активно манипулирует этим процессом. Подключили Германию и Францию, которые поддержали этот процесс, но не выработали механизм реализации и нет сил, которые бы его обеспечили, — силовиков, дипломатов, вместо ОБСЕ и контактной группы, которые не принимают никакие решения и не имеют полномочий и перспектив реализации «минского процесса».

— Вы считаете, что возвращение к «нормандскому формату» — это выход?

— «Нормандский формат» появился, но там не выработали соответствующие решения. Дебальцево находилось в огне. В первую очередь, что требовалось? Принять вопрос по Дебальцево: остановить кровопролитие, отойти на исходные позиции, создать высокую группу по разведению сил и, соответственно, снять напряжение. Первые лица в рамках «нормандского формата» не удосужились это сделать. Это было начало конца. Перспектив сразу не было.

Путин, конечно, пытается реализовать замораживание конфликта. Возможно, для создания плацдарма по дестабилизации. Был один из вариантов – проведение выборов и консервация конфликта под эгидой избранных руководителей местных органов власти, контролируемых Россией. Этот сценарий немного отодвинули. Сейчас реализуется долгоиграющий сценарий конфликта, чтобы постоянно влиять на ситуацию в стране, быть фактором дестабилизации, диверсий, терактов, распространения оружия.

— По всей территории Украины?

— Около 4 млн единиц оружия с этой территории уже находится на руках. На линии разграничения все происходит очень просто. По неофициальным данным, граната стоит 50-70 грн, автомат – несколько сот гривен.

— То есть всем гражданам Украины угрожают теракты, война? Что же в такой ситуации делать?

— На сегодняшний день глобальной войны не предвидится, потому что в стратегии РФ таких планов нет. Ей это не выгодно. В случае полномасштабной войны будет конфронтационный сценарий противостояния уже с НАТО, а не только с Украиной.

— Но ведь Украина не входит в НАТО.

— Не входит, но если начнется глобальное наступление, НАТО будет расценивать это как посягательство уже на страны, входящие в него. Они на 100% разблокируют свой нейтралитет. Будут применяться глобальные силы сдерживания России, включая применение оружия. Все зависит от фазы. Но это уже глобальная конфронтация между ядерными государствами, угроза всему миру и глобальной стабильности.

— Если не брать российскую агрессию, насколько мы защищены внутри страны?

— С учетом ухода профессионалов из МВД, СБУ, частично разведки, у нас тяжелая ситуация в плане безопасности. И в плане возможной деятельности радикальных структур, террористов различного пошиба, рейдерства, рэкета, бандитизма. Уже сегодня совершаются десятки и даже сотни нападений, убийств в различных регионах. Убивают не только политиков, таких как депутат Госдумы, а убивают обычных людей.

— Вы вспомнили об убийстве Вороненкова. Кто за ним стоит?

— Есть стратегическая и основная версия – российские спецслужбы. Но могут быть еще 3-4 версии. Первая – о том, что покойный Вороненков входил в очень мощные группировки и кланы, включая теневой, наркобизнес. Бизнес, связанный с недвижимостью, куда входят криминальные авторитеты, которые указывали, что будут мстить всеми средствами – это второй узел противоречий. Есть фактор наших праворадикальных организаций, тем более, что исполнитель принадлежал к этим структурам. Этот депутат и его супруга голосовали за аннексию Крыма. Это могло вызвать возмущение радикально настроенных групп в Украине. Это реальный фактор.

Еще один – показательное убийство для создания очагов напряженностей или более жесткого режима в Украине. Тут уже нужно смотреть, кто в этом заинтересован. Месть, мафия, радикалы, сторонники более жесткого режима – разные версии имеют право на жизнь.

Странно, что на уровне руководства страны сразу озвучена только одна. Если в убийстве Вороненкова есть российский след, мы должны доказать и показать обществу. Это очень важно. Если сразу озвучивать версию – это давление на следствие и на суд.

— Возможно, выход из ситуации, в которой мы находится, во введении военного положения?

— Сейчас стоит стратегический вопрос – полностью перезагрузить систему общественных отношений с учетом мирной законной ротации власти. Возможно, даже через досрочные выборы. Чтобы пришли профессионалы, которые пользуются доверием общества.

— Вы верите в то, что досрочные выборы что-то изменят?

— Это возможно. В 2013 году я говорил, что осенью будут социально-политические взрывы. Сейчас уровень напряжения в обществе примерно такой же, как тогда. Не дай Бог, будут радикальные сценарии, которые приведут к дестабилизации и гражданской войне. Эту ситуацию могут использовать и Россия, и радикальные силы.

Сейчас важна мудрость первых лиц государства. Их обязанность — найти консенсус с радикальными силами, общественными организациями, региональными структурами. Если произойдет неконтролируемый сценарий, это приведет к новым жертвам, потерям отдельных территорий и стабильности в целом.

Есть шанс выйти из этой ситуации — только если президент задействует профессионалов всех уровней, особенно в системе безопасности, гуманитарной сфере, инфраструктуре.

— Так все же вы за или против введения военного положения?

— Я против введения военного положения. Этим статусом мы должны будем четко заявить, что находимся в состоянии войны, с кем находимся в состоянии войны. Юридически будет объявлена война России. РФ сразу же поднимет вопрос на Совбезе ООН.

— Но мы же постоянно говорим, что Россия является агрессором.

— Это политические заявления. Если перейдем в юридический формат, Россия сделает демарш на международном уровне. ООН, ЕС, США четко нам говорят: «Если вы переходите в этот сценарий, вы им занимаетесь сами».

— То есть пока что все будет оставаться так, как есть. А выход только тот, о котором вы говорите?

— Да. «Минский формат» неперспективен. Его нужно расширять до 20-ки. Необходимо очень мощное давление на Россию, это предполагает не только санкции, а критические проблемы для РФ по 18 позициям. Этот сценарий может заставить Путина выйти из Донецкой и Луганской областей.