Энрике Менендес о гибридной войне и правилах жизни на Донбассе

Об изгнании гуманитарных организаций

Мы продолжаем заниматься тем же, чем занимались на неподконтрольной территории – помогаем мирному населению пережить последствия конфликта. За эти два года, имею в виду 2016 и 2017, профиль нашей деятельности в рамках «Ответственных граждан» не менялся. Мы, как это называется терминами международных гуманитарных организаций, «партнер по реализации». Есть большие международные агентства, которые большими объемами поставляют в зону конфликта гуманитарную помощь, но развозом этой помощи на места, сбором списков пострадавших, довозом, координацией раздач обычно занимаются локальные организации. Так как мы выросли из волонтерской группы и превратились в большую серьезную гуманитарную организацию, работаем с большими международными гуманитарными организациями. Сейчас у нас таких партнеров два: Всемирная продовольственная программа ООН и Международная организация миграции. Наша специализация – это работа в серой зоне. Развозим гуманитарную помощь в серой зоне в Донецкой и Луганской области. Сейчас делаем это только по украинскую сторону от линии фронта.

Первые два года конфликта, имею в виду 2014 и 2015, безусловно, были самыми тяжелыми с гуманитарной точки зрения. Сейчас, на январь 2018 года, могу сказать, что гуманитарная ситуация в зоне конфликта радикально улучшилась. Несмотря на то, что время от времени проскакивают громкие заявления о том, что там надвигается очередная катастрофа. Это не так. Стабильно тяжёлой ситуация остается только в тех населенных пунктах, которые непосредственно располагаются на линии фронта. Это полоска шириной примерно 15 километров с одной стороны и 15 километров с другой. По данным ООН там живет от 200 до 300 тысяч человек. Это люди, которые постоянно нуждаются в том, чтобы их кто-то обеспечивал гуманитарной помощью, потому что сами наладить механизмы нормальной жизни они не могут. А все, что находится за пределами этой зоны – там сейчас ситуация радикально улучшилась, люди приспосабливаются и нормальные механизмы начинают работать.

Если говорить о «ДНР» и «ЛНР», по моим источникам, Россия там уменьшает финансирование государственных структур. Но те населенные пункты, в которых не идут непосредственно боевые действия, как-то могут самостоятельно наладить свою жизнь.

Существует предубеждение, что если это не контролируемые правительством территории, то они похожи на какие-то непроходимые джунгли, где целыми днями бегают какие-то неорганизованные банды и стреляют по мирным жителям. Это совершенно не так. Если посмотреть на города, которые находятся вдалеке от линии фронта, даже на неподконтрольной территории – там идет вполне нормальная жизнь. Конечно, они нуждаются в какой-то гуманитарной помощи. Эту гуманитарную помощь продолжают оказывать большие международные организации, такие как ООН и Международный комитет Красного креста. Они получают помощь от МЧС Российской Федерации. Также есть производства, предприятия, которые работают.

Предприятия потеряли во многом рынки сбыта. Если рассматривать Донбасс, разделяя его на подконтрольную и неподконтрольную территорию, то это был единый индустриальный промышленный комплекс, который работал как единое целое. Производственные цепочки, цепочки поставок были построены с таким учетом, что там было фактически замкнутое производство, если не брать железную руду, которая всегда привозилась из-за пределов региона. В плане направленности скорее наоборот. Донбасс – это все-таки экспортоориентированный регион.

Сейчас, в первую очередь из-за военных действий, еще из-за введения экономической блокады со стороны официального Киева, безусловно, эти цепочки были разрушены. Все предприятия региона, опять же, без разделения на те, которые работают на неподконтрольной территории, и те, которые работают на подконтрольной территории, вынуждены перестраиваться под новую ситуацию. Они многое потеряли, потеряло во многом и государство Украина. Месяц назад прошло незамеченным для многих СМИ сообщение Национального банка Украины, который подсчитал, что только прямых убытков в 2017 году от блокады предприятий неподконтрольных частей Донбасса украинская экономика понесла $1,8 млрд. При нынешнем космическом курсе это 55 млрд грн. Если посмотреть на наш Пенсионный фонд, то трети Украины можно было бы весь год пенсии платить.

Это было политическое решение, которое привело к абсолютно определенным экономическим последствиям. Почему мы два года мирно сосуществовали? Скажем так, в эти тяжелые годы нас не трогали, потому что мы решали локальную задачу, которая в том числе была выгодна и властям самопровозглашенных республик. Мы решали те проблемы, которые они решить были не в состоянии, поскольку все было в хаосе, никто не знал, сколько это продлится.

Почему мы назывались «Ответственные граждане»? В тот момент, когда произошёл коллапс государственной власти, произошло бегство элит из региона, людей, которые должны были отвечать за население, появились такие активные люди, как мы, которые взяли на себя часть этих проблем. Когда гуманитарная ситуация начала улучшаться, потребность в таких гуманитарных организациях, неподконтрольных сепаратистам, исчезла. Они начали загонять всех в рамки определенных правил.

Первыми, если вспомнить события лета 2015 года, они выдворили с территории «ДНР» «Врачей без границ», потом они постепенно запрещали и выгоняли другие гуманитарные организации. Под это попали в итоге Safe The Children и другие. Там остались только крупные организации, которые работают через единственного регионального партнера, который полностью подконтролен властям самопровозглашенных республик. Такие группы политически неудобны. Мы, даже находясь там, никогда не скрывали, что, с политической точки зрения, придерживаемся принципов территориальной целостности Украины. Нас называли последней проукраинской группой, которая ориентирована не на Россию, а на Украину.

О гибридной войне

Сейчас живем в такое время, когда люди хотят черно-белого восприятия. Они хотят, чтобы ты четко сказал, за кого ты – за нас или за них. А для меня не существует «нас» и «них», для меня это вот черно-белое восприятие, когда ты обязательно должен сделать выбор, за кого, а значит, против кого. Сама постановка этого вопроса преступна.

Считаю хорошим определением, что в Украине идет гибридная война. Когда со стороны сепаратистов или со стороны Москвы мы постоянно слышим, что это гражданская война, «нас там нет», это неправда. Они, безусловно, там есть. Здесь, в Киеве, все говорят о российской агрессии, при этом систематически недооценивают внутренний компонент конфликта. Естественно, возникает желание сказать: «Ребята, посмотрите, сколько там воюет и по одну, и по другую сторону граждан Украины». Как же можно исключать гражданский компонент?

Есть очень хорошая иллюстрация этого. Если посмотреть на сайт ООН, где опубликованы официальные документы из разных конфликтных точек мира, то оригиналы Минских соглашений (те, которые утверждены Совбезом ООН) находятся в разделе «Внутригосударственные конфликты». С точки зрения международного права, с точки зрения ООН, конфликт происходит в Украине, внутри государства. Если бы это был межгосударственный конфликт, то документ находился бы в разделе «Межгосударственные конфликты».

Сейчас не даю оценку тому, что есть де-факто. Говорю, как это выглядит де-юре, с точки зрения международного законодательства. В этом конфликте много слоев, это как слоёный пирог. Есть геополитический компонент, есть украино-российский компонент, есть внутренний конфликт между Донбассом и новой властью, которая в Киеве появилась после Майдана. Если мы отрицаем эту часть, значит, мы не понимаем суть этого конфликта. Решая только украино-российские проблемы, российско-американские проблемы или какие-то проблемы европейской глобальной безопасности и упуская из виду внутренние компоненты, мы никогда не решим этот конфликт.