Алексей Арестович о Путине и третьей мировой (видео)

— Я хочу начать разговор с острой темы — это отношения США и КНДР, обострившиеся в последнее время. Этот конфликт действительно может  привести к ядерной войне?

— Вы поймите, ядерная война — это применение одного-двух ядерных устройств, в лучшем случае. Больше у Северной Кореи все равно нет. Даже если она попытается его использовать, то будет сокрушительный ответный удар американцев. Я не думаю, что ядерный, скорее всего обычным вооружением. Их возможности позволяют разнести Корею в пыль без применения ядерного оружия.

Корейцам надо быть полными идиотами, чтобы бить ядерным оружием по Штатам или их базам. Я не думаю, что они на это пойдут, это, скорее, воинственная риторика. Это как боксеры перед матчем изображают героев: смотрят в глаза друг другу, толкаются. Это примерно то же самое.

-Почему-то, Пхеньян не показывает того, что он боится США.

— Ну это тоталитарная держава. Там три с половиной миллиона человек записались добровольцами в армию, по слухам, как только объявили, что этот конфликт реальный. Но, во-первых, это уже сто пятнадцатое обострение, а, во-вторых, нужно понимать причины этого.

— Это интересно.

— Вся эта история длится очень давно: Северная Корея шантажирует Запад и свое окружение, и потом обменивает все это на продовольственную помощь. Северная Корея — это «инфант терибль» Китая. Китай имеет очень большое влияние на Кима и использует его, чтобы подразнить соседей — Южную Корею, Японию. Этот уголок земного шара — очень пестрая завязка интересов со всех сторон.

Что делает Трамп? Он выходит из Азиатско-Тихоокеанского соглашения о сотрудничестве и торговле. Рвет старый и проверенный временем договор. А взамен предлагает не экономическое влияние, а военное обеспечение. Примерно то же предложение он сделал Европе. Если вы заметили, на саммите он подталкивал Меркель под локоток и говорил: «Детка, нужно платить за свою безопасность». Удивительно, ведь он бизнесмен, и он рвет торговые соглашения. Говорит, что американец в кепке, с бородой и в красно-белой рубашке — должен зарабатывать. А мы вам будем обеспечивать силовое прикрытие. Потому, что это то, что мы можем, а вы — нет.

Поэтому вся эта корейская риторика сейчас — обмен со стороны Трампа экономических соглашений на безопасность. Узел противоречий — через Южно-Китайское море, и все, что вокруг — это основные торговые пути из Южной Кореи, Японии и Китая. По ним везется вся продукция, которую они производят. Это как Персидский залив, поэтому любое обострение там — немедленно будет сказываться на бирже, будет иметь массу экономических последствий. И Трамп пытается управлять ситуацией через кризис безопасности. То есть характер этой истории, приблизительно, как игры вокруг газового рынка в Европе. Это то, что происходит между Европой, США и Россией. Или вокруг поставок нефти и газа из стран Персидского залива, и это объясняет то, что происходит в Сирии значительным образом. Такое странное сочетание, когда экономика тесно переплетается с безопасностью.

— Вот 5 августа ООН приняли санкции против КНДР, и они сильно ударили по экономике страны.

— Да, есть такое. Плюс Иран и Россия. Соответственно, Корея играет собственную игру, объясняя, что вот мы готовы, если что, держите нас трое. В отличии от России, по базе которой в Сирии ударили и там, по некоторым данным погибло четверо российских военных — и они промолчали. Корея готова наносить удары и все это знают. Несколько лет назад они потопили эсминец, периодически бывают обстрелы. Градус сумасшествия такой, чтобы мы все понимали — если что, Корея ударит. Это козырь, и очень сильный. Они ничего из себя не представляют экономически — страна за гранью бедности. Но пошуметь в лавке и побить посуду она может. Поэтому ее воспринимают где-то более серьезно, чем Россию. Сейчас все ее соседи приводят свои системы в полную боевую готовность. На Гуаме, где размещена американская база и куда долетают ракеты КНДР, проводят учения по ядерной безопасности.

Но это, все таки, не первый такой кризис. Даже если он разразится войной, то я не думаю, что это будет ядерная война. Или это может быть единичное применение ядерных устройств. Американцам не нужно применять ядерное оружие вблизи своих союзников — Южной Кореи, Японии и Китая. Единственное, что можно представить, — у американцев есть такие, условно говоря, портативные ядерные заряды небольшой мощности, предназначенные для поражения бункеров. Они пробивают скалу и бетон. Вот это они могут использовать, чтобы ударить по корейскому руководству. Самый максимум конфликта, и вероятность его — одна сотая процента.

— Какую роль тут могут сыграть Россия и Китай?

— Немецкие источники опубликовали, что в двигателях корейских ракет используются российские составляющие. То есть Россия непосредственно втянута в конфликт и она граничит с Кореей. А Китай имеет влияние. То есть КНДР — это «инфант терибль» больше Китая, и меньше России, который они используют, чтобы торговаться с Соединенными Штатами.

Есть еще Сирия и Украина, страны Балтии и Йемен. По ним идет разлом. И, естественно, вокруг каждого кризиса военного всегда есть огромная дипломатическая возня. Когда была Фолклендская война, Аргентина захватила Британскую территорию и британцы ее отбивали, Маргарет Тетчер держали за руки все. Начиная от собственного парламента, и заканчивая невиданной активностью президента Рейгана. Так всегда происходит. Любая война сопровождается сумасшедшими дипломатическими усилиями. К сожалению, или счастью, война не всегда согласуется с дипломатией. Она имеет собственную логику. Поэтому мы не можем сбрасывать со счетов вероятность и опасность начала этой войны вопреки всякой логике. Мир создан из войн, которые именно так и начинались.

— Какие сейчас отношения между США и Россией?

— Если предыдущие санкции — это просто положили руку на горло, то теперь сдавили посильнее. Запад с девяносто первого года вел определенную политику в отношении России. Теперь он должен признать поражение этой политики на всех направлениях. Потому, что с 2007 года, с Мюнхенской речи Путина, началось стратегическое контрнаступление Российской Федерации против Запада с целью поквитаться за поражение в Холодной войне, частично восстановить СССР и перераспределить влияние в новом, многополярном мире.

В целом, коллективный Запад очень плохо играет против России. Потому им нужно признать свое собственное поражение — они были дураками с девяносто первого года. И именно их способы обращения с Россией и привели к захвату Крыма, Грузии, ситуации в Молдове, Сирии и так далее. Европа в принципе не в состоянии была это признать, пока не пришел Трамп. Европа спит до сих пор. Хотя там уже есть ростки в виде Макрона.

А Соединенные Штаты в лице парламента, который подстегнул президента, все таки поставили санкции. Не те, которые призваны вернуть Путина на цивилизованные рельсы и дать ему сделать вид, что ничего не было. Эти санкции напрямую направлены на разрушение путинского режима. По ним американские спецслужбы в течении ста восьмидесяти дней должны опубликовать все схемы этого режима. Этот срок истекает приблизительно первого марта следующего года — как раз перед выборами. Что будет делать русский народ, который вышел на демонстрацию в ста двадцати городах только после фильма «Он вам не Димон», когда узнает о том, в каких размерах воровал Путин и его окружение, — не известно. Путин больше всего боится такого развития событий. А это значит, что резко поднялись ставки. Путину ничего не остается, кроме как поднимать эти ставки. Он будет это делать по всем бывшим фронтам Холодной войны. Что, собственно, и делает в Корее, Сирии, Украине, Балтии. Это все — разломы бывшей холодной войны. Используя старые раны и всю старую агентуру, Россия поднимает ставки. И Запад поднимает. Мы должны констатировать, что до мира очень далеко. Наоборот — ближайшие два года будут очень горячими.

— Это может привести к Третьей мировой войне?

— Это смотря как идентифицировать. Многие считают, что Третьей была холодная война, а сейчас идет Четвертая. Или что Четвертой была борьба с терроризмом и сейчас речь о пятой. Но если называем ее условно Третьей, то она в каком-то смысле уже идет. Это цепочка конфликтов.

— Имеется в виду, большая война. Когда в мире полный хаос.

— Нет, такого не будет. Война всегда является управляемым конфликтом. Это управляемый процесс, который кем-то генерируется, кем-то модерируется и кем-то направляется к чему-то. Теоретик Клаузевиц придумал понятие «идеальная война», это как в физике идеальный газ. Он говорит, что идеальная война невозможна — когда все стороны применяют все силы и средства. Всегда есть ограничения. Вы может очень удивитесь, но Германия во Второй мировой использовала процентов семьдесят от своих реальных возможностей. США — процентов сорок.

— Почему так?

— Не требовалось. Многие немецкие военные заводы работали в одну смену до 8 мая. Только часть оборонных предприятий, несмотря на все бомбежки, работала в две-три смены. Американцы очень много времени проводили в Тихоокеанском центре боевых действий, в Европе их влияние было ограничено. Единственный, кто выдыхался по полной — Советский союз. Он воевал на сто процентов, промышленность работала, как могла.

Это было единственное в истории приближение к идеальной войне, со стороны одного государства. То же самое — Иран и Ирак, тринадцать лет войны. Штук двадцать крупнейших войсковых операций — это сотни тысяч задействованных людей , газы боевые, двенадцатилетние дети, которых посылают разминировать минные поля. Но посольства в Тегеране и Багдаде работают взаимно, идет торговля не то, что через третьи руки, а напрямую. Современная война — очень сложная. Более того, с сорок пятого года она ведется преимущественно невоенными средствами.

Что такое гибридная война? Это очень плохая замена обычной войны. Она появилась потому, что обычную войну все тяжелее вести — слишком тесные связи между государствами.

— Что значит — плохая замена?

— Она менее эффективна. Обычную войну вести гораздо дешевле и быстрее, просто она не до конца возможна. Если сейчас Россия, например, начинает победный шаг к Ла-Маншу, или пытается захватить хотя бы половину Украины, Польшу и страны Балтии, то куда будет продаваться российский газ, который является основой экономического благополучия России? Прекратятся поставки, а это для них — подобно смерти. Именно поэтому они не могут вести обычную войну и ведут гибридную. Поэтому, если Третья мировая война даже будет, то, учитывая, насколько тесно связан мир, она, скорее всего, будет носить гибридные формы. Если так, то мы уже можем говорить, что она идет. Во всяком случае, география конфликта очень четко проходит по фронтам не доигранным в Холодной войне.

— Какова вероятность, что Путин пойдет на это? Что будет поднимать ставки?

— Если выборы ставятся на восемнадцатое марта, а это день присоединения Крыма, значить изначально он идет с имиджем собирателя земель. Значит, нужно подобрать еще какую-то землю. Наиболее подходящая земля для подбора, и в которой крайне заинтересована Россия — это Беларусь. Я известен тем, что много раз говорил, что началась мягкая оккупация Беларуси.

— Вы имеете ввиду учения Запад-2017?

— Это комплекс мероприятий, которые проводятся по Беларуси. Они сейчас в Госдуму направили соглашение о совершенствовании нормативно-правовой базы по защите единого неба. Многие думают, что это техническое уточнение. Да, но там уточняется порядок применения сил и средств. Есть закрытая часть, в которой, скорее всего, будет переброска комплексов ПВО на границу с ЕС и Украиной. Мы же понимаем, что при таком обострении между Западом, Украиной и Россией усиливать в военном отношении это направление — это поднятие ставок. Кроме того, взятие под контроль границы. Представьте, что я пришел к вам домой и говорю: я не вмешиваюсь в вашу жизнь, просто охранять все входы и выходы теперь буду я.

— Почему Лукашенко на это так спокойно реагирует?

— А какие варианты есть у Лукашенко?

—Неужели за столько лет он не мог изучить Путина?

— Он его прекрасно изучил, но это просто не сопоставимые силы. Для того, чтобы это отбить, Лукашенко должен однозначно занять сторону Запада и начать играть против России прямо. А это — угроза военного конфликта, либо пророссийского восстания в Беларуси, либо физической смерти Лукашенко. Он часто смотрит на своих силовиков и не знает, отравили они его кофе или еще нет. Поэтому он вынужден петлять, как в «Карточном домике» или в «Играх престолов», чтобы уцелеть физически.

— Почему он тогда приезжал в Украину?

— Украина — единственная территория, которая примет его вместе с семьей, если ему придется бежать из Беларуси.

— Он уже искал себе пути отступления?

— Думаю, что в том числе и это обговаривалось на закрытой части.

— Запасной аэродром, можно сказать. Насколько для Украины могут быть угрожающими эти военные учения?

— Все живут с такими мыслями, что война — это поехали танки и полетели самолеты, и потом начали стрелять с российской территории. Современные войны ведутся преимущественно невоенными средствами. Стратегическое планирование — это планирование не на полгода и не на три месяца. Что вот мы завели войска и сразу начнем торговаться. Это десять, двадцать лет. Я лейтенантом много лет назад принимал участие в планировании, которое только сейчас начинает реализоваться, спустя двадцать лет. И Россия не оккупирует Беларусь в том смысле, что завтра на каждом перекрестке станет российский танк. Этими методами давно уже никто не действует. Это начинается с создания стратегических условий для возможности влиять на внутреннюю и внешнюю политику Беларуси. Делая все менее самостоятельным самого Лукашенко. Второй или третий этап — усиление работы силовиков и создание лояльности населения путем запугивания маневрами со стороны НАТО. Это определенная риторика работы со странами Балтии, Польшей и Украиной. Это создание условий на нашей северной границе. Например, чтобы мы не могли начать освобождение ДНР-ЛНР, часть войск должна быть постоянно оттянута под белорусскую границу.

Просто большинство людей гражданских, да и не все военные, не понимают, по каким законам она происходит. Военная опасность со стороны Беларуси не означает, что российские танки выехали на границу и из леса уже торчит пушка, направленная на Ровенскую АЕС. Начинается все с создания условий. На это иногда уходит несколько лет. И уже потом действия. Сейчас начали создавать условия для большего влияния на саму Беларусь, постоянно действующую угрозу для Польши, стран Балтии и Украины с северного фронта. Это займет несколько лет. Хотя, возможно, произойдет и быстро. Потому что, что будет делать Путин, не знает даже сам Путин.

— Вспомнила заявление Захарченко, главаря боевиков, с его заявлением о создании Малороссии. Насколько Захарченко может быть самостоятельным игроком?

— Абсолютно несамостоятельный. Это Сурково-Прилепинские игры. Сурков, по некоторым слухам, — друг Прилепина, вот они вместе собираются и начинают сочинять. Россия же тоже неоднородна. Есть либералы, повернутые мозгами на Запад, есть силовики, которые то туда, то туда, есть патриоты-почвенники. Башни Кремля сражаются между собой.

— Насколько реально, что они сражаются?

— Сражаются, там реальные разборки. Борис Немцов пал жертвой таких разборок. Почему ДНР и ЛНР созданы отдельно? Никогда не приходила в голову эта мысль? Гораздо проще было создать одну территорию. Но их двум башням Кремля отдали на кормление. И на реализацию разных стратегий. ЛНР — это ГРУ, а в Донецкой области — ФСБ. Между ними там таможня иногда злее, чем между нами и ними. И разборки больше. Например, ДНР охотно меняло пленных, а ЛНР не выдало ни одного человека за прошедшие полтора года. Одного разве что, сейчас уже вроде как второго отдали. Это реализуются разные военные и политические модели.

В одной башне сидит Сурков, которого половина обвиняет в провале украинской политики, а вторая половина говорит, что молодец, правильно придумал. Вот он закидывает идею Малороссии. Она рассчитана целиком на те девять-двенадцать миллионов мягкой ваты, которая живет здесь, у нас. Это электорат Партии регионов и их симпатиков. Потому, что этот вариант очень интересный. Этот курс требует дополнительного исследование. Он заключается в том, что есть идея о двух Украинах. Одна Украина — «правильная», это «В бой идут одни старики». Которая «Сталину помогала выигрывать Великую отечественную». А есть «плохая» Украина — которая «помогала Гитлеру проигрывать Вторую мировую».

Вот мы создали очень большую лажу, хотя она и была неизбежна. После Майдана и во время войны мы создали огромный надутый и примитивный патриотический лубок. Примитивный в смысле художественных средств. Про то, как герои отстояли и победили. Я говорю вам, как один из авторов этого лубка. Я — один из тех, кто отчаянно его создавал. Но пришло время трезво посмотреть на ситуацию. Мы видим, что есть героический украинский миф, который говорит о том, что мы победили. Но ничуть не меньшее значение имело сопротивление этих девяти-двенадцати миллионов мягкой ваты, которое не приняло концепцию русского мира. Потому, что у них есть собственная бело-голубая идеология. Они понимают, что они украинцы, они прекрасно понимают, кто такой Путин, и что мы и россияне — два разных народа. Они не любят бандеровцев, но они не любят и Россию. Они мечтают именно об этой «правильной« Украине. Украине «Южмаша», полетов в космос, стране с двумя языками. Их пассивное сопротивление сыграло ничуть не меньшую роль в отбитии российской агрессии.

Вот когда у Суркова это просчитали, решили сделать политический и культурный реверанс этим людям. Потому, что «Малороссия» — это та «правильная Украина». Другое дело, что это было очень неправильное название. Потому, что боевики и россияне ни за какую Малороссию воевать не хотят. А вот в качестве предмета для дискуссий с мягкой ватой — это очень хороший проект и он много раз всплывет.

— Алексей, мне интересно вас спросить по поводу назначения Саакашвили. Вы делали очень четкий прогноз, хочу его зачитать: «Мишико назначили, чтобы он с треском провалился. Ему дадут карт-бланш, даже прокурора своего дадут назначить, поставить молодую команду. А потом насуют палок в колеса, включая ограничение финансирования, и скажут народу: вот вы тут выли, что мы не даем реформаторам работать, вот дали — видите, что вышло? Думаю, что президент Грузии это прекрасно понимает и играет свою игру».

Каковы ваши прогнозы относительно дальнейшего будущего Саакашвили?

— Самые неутешительные. Люди, которые его защищают, они не понимают, кто он такой, и что происходит. Они защищают не самого Саакашвили, а свои мечты относительно него. Свои психологические инвестиции в него. Миша ничего нам уже не покажет. Это было понятно с самого начала. Он не является личностью, умеющей умело играть в украинском социуме. Он — очень сложный. У нас — каждый сам себе гетман. Чтобы здесь выигрывать, нужно быть здесь рожденным, либо долго пожить здесь и иметь лояльность к этой территории. Миша нас пытался использовать, как оса-наездница большую толстую гусеницу. А гусеница оказалась с зубами. Тут сама территория выжимает таких, как Миша. Он был хорош, пока был Бендукидзе, и США с ЕС давали второй государственный бюджет Грузии. Представьте, если бы нам сейчас так давали второй бюджет — мы бы здесь такие реформы развернули. Саакашвили — человек ситуации, а не стратегии. Он не способен сгореть и подняться, как феникс, и заново сыграть. Для этого нужны совсем другие морально-волевые и интеллектуальные качества. Он ими не обладает, и вряд ли приобретет в своем возрасте. Это комета, которая сгорит.

— Вернется ли он в Украину?

— Он может вернуться. Устроить очередное клоунское шоу на границе. Посмотрим. Даже если он осенью впишется, и начнет интриговать в Вашингтоне или в Польше против нас. Тут Украина как вол, а он — как овод, который мешает ему ползти. Но он его, рано или поздно либо прихлопнет хвостом, либо он сгорит сам по себе.

Я — не сторонник президента Порошенко. Я — сторонник Верховного главнокомандующего в воюющей стране, независимо от того, какая у него фамилия. Пока я служил, их сменилось четыре. Так вот, нет в Украине группы политиков, способных переиграть верховного главнокомандующего в стране, где есть четыреста тысяч отмобилизованных силовиков, нюхнувших крови. Которые убивают с большим удовольствием уже. Которые побеждают Россию — страшного врага. Все сборы Гриценко, Демальянса, Миши, Садового и так далее.. Я бы был очень рад, если бы они представляли из себя серьезную силу и конкуренцию. Тогда можно было бы играть на противоречиях, заставлять режим работать. Но таких политиков нет.