Величайший гроссмейстер геополитики: кем был Збигнев Бжезинский

О смерти политолога сообщила его дочь Мика Бжезинская. «Мой отец сегодня скончался. Он был известен своим друзьям как Збиг, внукам как Шеф, а жене как прочная любовь всей её жизни. «Я просто знала, что он самый вдохновляющий, любящий и преданный отец, какой только мог быть у девушки. Я люблю тебя, папа», — сообщила она, добавив, что отец умер безболезненно.

Молодые годы

Будущий гуру геополитики родился 28 марта 1928 года в польской дворянской семье. Отец Збигнева — Тадеуш Бжезинский – был профессиональным дипломатом, работавшим в то время в консульстве второй польской республики в Харькове.

Доподлинно неизвестно, где именно родился маленький Збиг. Родители записали его родившемся в Варшаве. Хотя существует мнение, что его родным городом все же был Харьков. Как бы то ни было, Тадеуш Бжезинский (родившийся, кстати, в 1896 году в городе Золочев на Львовщине) собственными глазами мог наблюдать устроенный коммунистами «рай» в Украине. Свое «восхищение» первым на планете государством всеобщей справедливости он просто не мог не передать сыну. Позже Бжезинский-старший работал в дипломатических ведомствах Польши во Франции и Германии, где отдавал сыновей в местные католические школы.

В 1938 году, накануне начала Второй мировой войны, Тадеуш с семьей был направлен генконсулом в канадский Монреаль. После войны, семья Бжезинских осела в США, получив американское гражданство (возвращаться было попросту некуда: родная Польша была порабощена сперва нацисткой Германией, а после — Советским Союзом).

Збигнев Бжезинский окончил университет Макгила, получил степень доктора философии по политологии в Гарварде, защитив в 1953 году диссертацию на тему: «Формирования тоталитарной системы в СССР». Там же и стал преподавать в следующие семь лет, а в 1960-м перешел в Колумбийский университет, где создал и вплоть до 1989 года возглавлял Институт по вопросам коммунизма (Institute on Communist Affairs).

С 1966 по 68-й был членом совета планирования американского Госдепа, где занимался вопросами формирования и планирования внешнеполитической линии Вашингтона. В 1968 году несколько месяцев являлся советником по вопросам внешней политики вице-президента в администрации Линдона Джонсона и кандидата в президенты от демократов Хьюберта Хамфри (который тогда проиграл республиканцу Ричарду Никсону).

Сильный советник у слабого лидера

В 1973 году вместе с сенатором Дэвидом Рокфеллером основал Трехстороннюю комиссию — неправительственную беспартийную дискуссионную группу, для содействия более тесному сотрудничеству между Северной Америкой, Западной Европой и Японией. До 1796 года был ее исполнительным директором. Тогда же Бжезинский предложил присоединиться к Комиссии политику-демократу Джимми Картеру, а уже два года спустя сам Збиг присоединяется к президентской кампании Картера в качестве помощника по международным делам. После избрания Картера президентом, Бжезинский получает пост советника по национальной безопасности.

Ирония заключалась в том, что невероятно сильная и масштабная личность стала советником у беспрецедентно слабого главы Белого дома. Джимми Картера можно смело назвать худшим американским лидером за всю новейшую историю этой страны. Зацикленость Картера на вопросах соблюдения прав человека снискала ему определенную долю популярности среди европейских левых, правозащитников и пацифистов. Но она же (вкупе со стремлением читать постоянные нотации на тему прав человека иностранным лидерам) отвратила от Соединенных Штатов ряд ключевых и преданных союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе, Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке.

Неадекватный пацифизм тогдашнего хозяина Овального кабинета принимал гротескные формы. Так, Вашингтон принялся в одностороннем порядке сокращать свое присутствие на основных геостратегических театрах, вследствие чего верные друзья Америки почувствовали свою уязвимость. Вместе с тем, одержимый идеей разоружения, он отказался продавать им и летальное оружие.

«Нам ничего не оставалось, как просто переждать этого президента», — писал позже в своих мемуарах тогдашний премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю. Характерно, что сингапурский реформатор всегда находил возможность похвалить зарубежных (особенно американских) лидеров и сказать в их адрес добрые слова. Джимми Картер – единственный руководитель США, о котором он отзывался плохо.

В этой ситуации идеологу глобального американского лидерства Збигневу Бжезинскому было, конечно же, нелегко. Бжезинский не смог убедить Картера занять жесткую позицию во время исламской революции в Иране 1979 года. В результате, Вашингтон фактически стал на сторону исламистов, блокируя попытки шаха Резы Пахлеви и его генералов жестко разогнать вышедших на улицы фундаменталистов.

В результате реформаторский режим шаха был низложен, а в ключевой стране Ближнего Востока вместо стремительно модернизирующейся державы и верного союзника Запада, возникла средневековая исламистская теократия.

Бжезинский настоял на спецоперации для освобождения захваченных исламистами в Тегеране американских дипломатов. К сожалению, рейд, получивший кодовое название Desert One, закончился катастрофическим провалом – заложники остались в Иране, погибли 8 десантников. Неудачи в Иране стали последнем гвоздем в гроб президентства Джимми Картера – в том же году он с треском проиграл очередные выборы республиканцу Рональду Рейгану.

А вот курируемый Збигневом Бжезинским процесс примирения Израиля и Египта увенчался успехом. Итогом состоявшихся при посредничестве главы Белого дома Картера в сентябре 1978 года переговоров между президентом Египта Анваром Садатом и премьер-министром Израиля Менахемом Бегином в Кэмп-Дэвиде стало подписание мирного договора, покончившем с серией войн между двумя ключевыми державами региона.

В то же время, Збигнев Бжезинский в значительной мере сформировал политику администрации Картера по отношению к советской угрозе. Именно советник по нацбезопасности убедил тогдашнего президента начать развертывание межконтинентальных баллистических ракет МХ.

Критикуя коммунистическую агрессию на Кубе, во Вьетнаме, в Африке, вторжение Кремля в Афганистан, Бжезинскому удалось затормозить имплементацию советско-американского соглашения о сокращении ядерных вооружений.

Бескомпромиссный борец с российской угрозой

Будучи польско-американским интеллектуалом, Збигнев Бжезинский прекрасно понимал угрозы российского империализма – в какой бы форме он не существовал. Основные работы Бжезинского-ученого были посвящены раскрытию мотивов и механизмов поведения Москвы, а также описанию теоретических возможностей и практических рецептов ее сдерживания.

В частности, Збигнев Бжезинский ратовал за предоставление многомиллиардной помощи бойцам афганского сопротивления, боровшимся против советского порабощения. «Теперь у нас есть шанс дать Советскому Союзу свою Вьетнамскую войну», — сказал он тогда.

После краха СССР в период президентства Билла Клинтона, Бжезинский выступил автором концепции расширения НАТО на восток.

В своих работах Збигнев Бжезинский неизменно продвигает тезис невозможности превращения России в подлинную империю без овладевания Украиной, территорией, людскими и материальными ресурсами нашей страны.

«Россия может быть либо империей, либо демократией, но не тем и другим одновременно… Без Украины Россия перестаёт быть империей, с Украиной же, подкупленной, а затем и подчинённой, Россия автоматически превращается в империю», — утверждал он еще в 1994 году.

Три года спустя, в своей фундаментальной работе: «Большая шахматная доска: господство Америки и ее геостратегические императивы», советолог дополнил свой тезис: «Если Москва вернет себе контроль над Украиной.. ее большими ресурсами, а также выходом к Черному морю, то Россия автоматически снова получит возможность превратиться в мощную имперскую державу, раскинувшуюся в Европе и Азии. Независимость Украины бросила вызов домаганиям России на божественное призвание быть знаменосцем всего панславянского сообщества. То, что Украина будет каким-либо образом «реинтегрирована», остается догматом веры многих из российской политической элиты. Россия не может быть в Европе без Украины..в то время, как Украина может быть в Европе без России».

В 2007 году в интервью «Франс пресс» Бжезинский предостерегал Запад от попустительства в отношении Кремля: «Я не думаю, что Запад должен бояться Путина, хотя он, возможно, и не самый привлекательный человек. Он, по сути, русский автократ эпохи значительных перемен в позиции России на геополитической арене и в национальной самоидентификации. Запад должен чётко обозначать собственные интересы и твёрдо защищать их. Он должен выступать против каких бы то ни было попыток российской имперской реконструкции, и там, где возможно, должен сотрудничать с россиянами в вопросах обоюдного интереса».

В 2012 году политолог предсказал неминуемый российско-украинский конфликт: «Российско-украинские отношения после обретения Украиной независимости в 1991 году тяготели к напряженным, тогда как отношения между Украиной и Западом тяготели к неопределенности. Чтобы склонить Украину к официальному союзу с экономически более устойчивой Россией, понадобится сила и, как минимум, спровоцированная в Украине экономический кризис. Молодое поколение украинцев, как русско-, так и украиноязычных, постепенно пронизывается все более глубокими патриотическими чувствами, независимая Украина становится частью их сознания и мировоззрения. Поэтому время может играть против добровольного объединения Киева с Москвой, но нетерпеливо подталкивание в эту сторону со стороны России, как и безразличие Запада приведут к потенциальному появления бочки с порохом у самой границы Евросоюза. Попытки склонить Украину и Беларусь к славянскому союзу могут обернуться для России затяжными конфликтами со своими ближайшими соседями».

После начала российской агрессии против нашей страны, Бжезинский настаивал на сохранении и ужесточении санкций, а также за предоставление Украине летального оружия.

«Было бы целесообразно предоставить Украине оборонительное оружие для защиты крупных городов, например, противотанковое вооружение или минометы, потому что мы должны были повысить цену российского насилия, — говорил он. — Захватить город, население которого настроено на оборону, требует чрезвычайно больших затрат».

В отличие от Генри Киссинджера – своего коллеги и соперника, еще одного патриарха американской внешней политики, проповедовавшего циничный прагмативистский подход, Збигнев Бжезинский поразительным образом сочетал в себе черты крайне жесткого реалиста и романтика-идеалиста.

Бжезинский всегда предельно точно оценивал ситуацию и формулировал свои взгляды, не боясь кого-то обидеть или показаться некорретным. В то же время, будучи ярым адептом американской мировой гегемонии, он искренне считал таковую лучшей формой устройства мирового порядка. Так, в своей книге «Власть и принцип», посвящённой работе в Белом доме, Бжезинский акцентирует внимание на важности увеличения идеологического влияние Америки на весь мир, дабы «сделать её снова носителем человеческой надежды».

Люди, знавшие Збигнева Бжезинского лично, характеризуют его одинаково позитивно: фантастический интеллект, умение четко и предельно кратко сформулировать свои мысли, феноменальная выдержка, работоспособность, которая явно не знала границ, и безмерное уважение к своему и чужому времени.

«У нас есть шесть (не 5 и не 10, а 6!), восемь, двенадцать минут на интервью», — фразы, сказанные желающим пообщаться с ним журналистам, характеризуют Збига как нельзя лучше. Любой стажер в Белом доме мог лично дозвониться к доктору Бжезинскому по внутреннему номеру, без посредничества секретарей или ассистентов. Поднимая трубку, Збиг вместо стандартного «Алло» с ходу спрашивал: «Чем я могу Вам помочь?». На что, в свою очередь, нужно было отвечать четко и по сути.

Сантименты гуру геополитики к нашей стране имеют двойное объяснение. Будучи американским и мировым геостратегом, Бжезинский стремился не допустить поглощения Украины Москвой с целью заблокировать превращение России в империю. Кроме того, как поляк, Збиг понимал, что такое поглощение и появление русского медведя на границах Польши грозит потерей независимости его исторической родине – максима, которую забывают многие политики в Варшаве.

Со смертью Збигнева Бжезинского уходит целая эпоха – эпоха международных отношений времен Холодной войны, эпоха, когда свободный мир, во многом благодаря рецептам и усилиям Бжезинского, остался свободным и принес свободу другим, победив российского тоталитарного монстра. С нами остаются вечно актуальные работы и рецепты величайшего Патриарха внешней политики на планете.

Максим Викулов