Абхазия: жизнь по другую сторону моста

«На плечах мы несли стокилограммовый цинковый гроб моего родного брата. Вместе с сыновьями переходили нелегально грузино-абхазскую границу — одиннадцать километров, лесом. Такая у нас традиция — хоронить родных нужно обязательно на земле предков», — рассказывает 55-летняя беженка из Абхазии Цицино Библая.

Вот уже больше 25 лет женщина живет со своей семьей в небольшом грузинском селе Орсантия, Зугдидского района, в двух часах езды от Кутаиси.

От Абхазии деревню отделяет лишь река Ингури. Небольшой мост соединяет два берега когда-то единой страны. Теперь границы частично признанной республики Абхазии охраняют российские войска. На противоположном берегу – грузинские полицейские.

В 1992 году Цицино, как и тысячи грузин, была вынуждена бежать из Абхазии — региона на северо-восточном побережье Черного моря.

Вооруженный конфликт там проходил в 1992-1993 годах — между абхазцами, заявившими о своей независимости, и грузинами, которые с этим не соглашались.

Формально нейтральная Россия помогала абхазской стороне военной техникой и открыто участвовала в осаде Сухуми в 1993 году. Война завершилась военным поражением Грузии, что означало потерю контроля над регионом.

Как утверждают международные наблюдатели, во время войны обе стороны совершали преступления против мирного населения. Вследствие военных действий Абхазию покинули около 250 тысяч этнических грузин.

На сегодняшний день регион контролируется властями Абхазии (признана четырьмя государствами — членами ООН). Хотя в документах ООН Абхазия рассматривается, как территория Грузии. Тбилиси также не признает Республику Абхазия и считает ее оккупированной Россией.

Люди и война

Мы встречаемся с Цицино в офисе гражданской правозащитной организации «Эгрисси», руководителем которой она является.

Женщина одета в черное. На русском языке разговаривает с трудом.

«Раньше люди из Абхазии могли легко попасть в нашу деревню через мост, – рассказывает она. – Пограничниками были абхазцы. С ними нам всегда было проще договориться. Свой своего поймет. Но потом поставили русских, чтобы этих близких связей не было. Русские не пускают грузин на ту сторону, взяток тоже не берут».

Цицино вспоминает, что перемещение людей никогда не прекращалось. На обеих сторонах был даже налажен транспортный бизнес: курсировали маршрутки, привозившие абхазцев на границу, а на грузинской стороне их уже ждали другие перевозчики и отвозили, куда кому нужно.

Два месяца тому назад этот пешеходный переход закрыли. Официальных причин никто не называет.

«У вас в Украине немного другая ситуация. Вы хотя бы знаете, с кем воюете, – говорит женщина. — У нас было по-иному. Помню тот день, когда началась стрельба. Я преподавала в школе. Обычный день. Пришла домой, и вдруг начинается тревога. Паника. Никто не понимал, что творится. Женщины кричат. Все начали бежать. Думали, что уйдем на несколько дней, в итоге – остались на другом берегу Ингури на 25 лет. Возможно ли возвращение Абхазии? Наверно, единственный путь – если Россия захочет ее отпустить. Тогда и у вас, и у нас все может наладиться за один день. Когда Россия пришла в Абхазию, людям обещали рай. Все думали, что обретут независимость. Сегодня увидели, что ничего хорошего от такого союза нет. Экономика там не работает. Ни дорог, ни магазинов, ни больниц нет. Все разрушили. По телевизору – пропаганда. В школах — то же самое. Грузинов людоедами называют».

Как рассказывают местные гражданские активисты, многие абхазцы получают грузинские паспорта, чтобы участвовать в проектах, которые организовывает грузинская сторона. Все это делается втайне. Паспорта скрывают, иначе могут возникнуть проблемы с местными властями. Один из таких проектов — бесплатная медицинская помощь для граждан Грузии, проживающих в Абхазии.

В прошлом году на эти цели было потрачено боле 6 млн лари. В целом около 1500 человек воспользовались такой возможностью. Также дети из Абхазии могут получать в Грузии бесплатное образование.

Попасть в Абхазию грузинам сложно. По словам местных, обычно едут, если кто-то умер. Для этого нужно иметь приглашение родственников, которые на границе вас обязаны встретить. Скорее всего, пограничникам придется  показать советский паспорт и свидетельство о рождении, подтверждающее, что вы родились в Абхазии. Чтобы пройти, нужно уплатить 250 рублей.

В абхазских школах грузинский язык не изучают. Официальный – русский, наряду с абхазским.

«Они сами ничего не могут сделать. Даже директоров в школах не назначат без согласия Москвы, – говорит Цицино. — Знакомую директора школы в Абхазии уволили только за то, что в тумбочке нашли грузинскую книгу. Если Москва уйдет из региона, весь конфликт разрешится сам по себе. Абхазцы хотят только независимости – и от России, и от Грузии».

По ее словам, до прихода к власти Саакашвили Абхазия была своего рода «серой зоной» – там процветала контрабанда, наркотики, трафик оружия.

«Саакашвили все это прекратил, – вспоминает она. — Усилили на границе контроль. Да и с абхазской стороны стоят ФСБешники. Контроль жесткий».

Потерянный дом

В Орсантии живет 900 семей. 15 из них — беженцы из Абхазии. По словам главы села Натии Цитлидзе, во время активных боевых действий их регион принимал беженцев в основном из приграничного Гальского района.

«Официально в нашем селе зарегистрированы 1400 беженцев, – говорит Цитлидзе. — Хотя большинство здесь не проживает. 70% из них уже вернулась назад к себе домой. Ведь им негде было жить. Конечно, люди получают пособие для беженцев, пенсию, социальный услуги. Им сложно жить в Абхазии. Всех заставляют взять российские паспорта. Не хотят. Зачем? Они ведь грузины. Прессинг сильный».

По ее словам, в начале войны местные жители открывали двери своих домов и принимали по несколько десятков беженцев, которые жили у них месяцами. Многие вернулись в родные края. Оставшихся поселили, где могли. Например, шесть семей нашли приют в бывшем сельском доме культуры. Они до сих пор там.

Местный правозащитник Иракли Хобуа проводит нас к одному из компактных поселений беженцев.

Небольшое двухэтажное здание. В оконных проемах сушится белье. Поднимаемся на второй этаж. В конце коридора — светловолосая женщина развешивает белье. Ее зовут Римма, ей 55 лет. Переехала из Абхазии вместе с мужем и двумя сыновьями в 1992 году.

Разговариваем в небольшой комнате. На стене – семейные фотографии.

«В Абхазии я работала учителем биологии, – говорит женщина. — Родом из села Гагида. Хотела бы вернуться, но куда? Дом сожгли, документов у меня нет. Хотя мои родители и брат вернулись в Абхазию. Их дома уцелели. Родители получают грузинскую пенсию, а также из Абхазии – небольшую, 500 рублей.

Трудно здесь жить. Вы же видите, какие условия. Пробовали даже переехать в Тбилиси. Но там нужно жилье снимать, работу новую искать. А здесь комната у нас бесплатная, да и работа у меня есть. Коммуналка дорогая. За один только газ – 165 лари в месяц. От государства получаем на всю семью помощь – 252 лари. Я так считаю — в войнах виноваты не обычные люди, а правительство каждой страны по отдельности. Если бы могла обратиться к виновникам, то бы сказала им – хватит уже войны, мы хотим мира, больше ничего».

Украинские воспоминания

Невестка Риммы зовет нас за собой – жестами показывает, куда идти. Разговаривает только на грузинском. Проводит по темным коридорам во внутренний двор. Показывает кто где живет.

Открывает одну дверь за другой. У одной останавливаемся. В воздухе чувствуется запах пригоревшей еды. На кухне моет посуду беременная женщина. У нее — длинные, окрашенные в белый цвет, волосы.

— Здравствуйте, заходите, не стесняйтесь, — обращается к нам Марика. Ей 16 лет.

— Мы журналисты из Украины.

— Очень рада, а у меня бабушка из Украины. Хотя я там никогда не была. Вот на днях должна родить. Это у меня уже второй ребенок. Старшей девочке 2 года.

Муж Марики — беженец, она переехала к нему недавно. Теперь все они живут в небольшой квартире. На жизнь девушка не жалуется. Мужчина разговаривать с нами не захотел. Вместе с друзьями вышел курить на улицу.

Весь день льет дождь. Минуя лужи, направляемся к бывшему дому кино. Там также живут беженцы. Во дворе – куры и теленок.

На пороге встречает мужчина, который выглядит лет на восемьдесят. Узнав, что мы из Украины, пожимает руку.

«Ах, моя Украина. Я там учился, в Киеве. Помню, как каштаны цветут. А какие девушки. Все помню. Ничего не забыл. Вся жизнь перед глазами. Потом переехал в Абхазию, теперь вот война заставила век доживать здесь. Жизнь она такая – непредсказуемая. Непонятно где окажешься в итоге. Знаю, что у вас творится на Востоке. Мы все здесь очень переживаем за вас. Что же, передавайте моей Украине привет. Мир будет, я точно знаю».

Романия Горбач