Посмертное донорство: почему Украине нужно научиться у Беларуси спасать людей

Politeka разбиралась, кто тормозит внедрение закона о посмертном донорстве, как он изменит отечественную медицину и почему не стоит бояться, что это спровоцирует появление черных трансплантологов.

Один донор – несколько жизней

Врачи предлагают брать органы у погибших, если они не были против этого. В медицинской практике это называют «презумпцией согласия». По таким правилам живут в некоторых странах ЕС, России и Беларуси. Именно презумпцию согласия в Украине продвигает экс-министр здравоохранения, нардеп Олег Мусий, будучи одним из инициаторов законопроект №2386а. Ему противоречит Ольга Богомолец, председатель Комитета по вопросам здравоохранения. Она является одним из авторов альтернативного законопроекта о посмертном донорстве №2386а-1, нормы которого базируются на презумпции несогласия.

Пока в парламенте есть два противоречивых законопроекта, ситуация с трансплантологией в Украине – критическая, считает Ирина Заславец, корреспондент телеканала СТБ, которая специализируется на медицинской тематике и которая сняла десятки сюжетов о людях, нуждающихся в трансплантации.

«При необходимости в 5000 трансплантаций ежегодно (2000 пересадок почек, 1000 – сердца, 1500 – печени, а еще кишечника, поджелудочной железы и легких) в Украине удается делать в среднем только 120, – рассказывает Заславец. – В 2015 году было сделано четыре посмертные трансплантации почек и 99 пересадок от доноров-родственников. Доля посмертных трансплантаций не превышает 15% от общего количества. Из-за такого положение вещей люди в нашей стране обречены на смерть».

По словам профильного журналиста, не дождавшись трансплантации, в Украине ежедневно умирают в среднем девять человек.

«Это более трех тысяч человек в год, – говорит Заславец. – Они умирают в муках и без всякой надежды на спасение. Так в мае умерла 8-летняя одесситка Юлия Сокольцова. Девочку готовы были спасти в Индии, но она слишком долго ждала решения государства об оплате. После нее умерли Вика Гонгало, Яша Кальмуцкий, Игорь Мельник, Михаил Розмарицин, Женя Маковка. Это герои только моих материалов. Некоторые из них все же смогли попасть в Беларусь или Индию, но состояние было несколько критическим, что даже лучшие трансплантологи мира спасти их уже не смогли».

По словам Заславец, также ежегодно в Украине умирают 3 тысячи потенциальных доноров.

«Один донор может спасти жизнь шести людям, – говорит она. – Вот и считайте: минимум десять тысяч операций могли бы проводить украинские врачи и за какие-то считанные годы не просто закрыть потребность по Украине, но и спасали бы иностранцев, наполняя свой бюджет. Пока только в прошлом году на лечение за рубежом Минздрав потратил 380 миллионов гривен. В 2015 году украинцы за трансплантацию в других странах заплатили $43 млн».

Первый украинский опыт

Первую успешную трансплантацию трупной почки в мире сделал украинский хирург Юрий Вороной в 1933 году в Херсоне.

«Сердце пересадить мечтал еще Михаил Амосов. Готовился, но не решился, – говорит Заславец. – Задуманное воплотил кардиохирург Борис Тодуров в 2001 году. Это стало возможным благодаря принятому за два года до того закону. Была большая надежда на то, что украинская трансплантология таки заработает. Но один только закон сделать этого не мог. Система трансплант-координации, реестр реципиентов, надлежащая диагностика смерти мозга, хорошее финансирование – это все должно было стать залогом успеха, но не стало. Часть политиков, коммунисты в частности, начали кричать о том, что людей просто будут убивать на органы, а затем было дело так называемых «черных трансплантологов» из Института Шалимова. Хотя никаких доказательств преступной деятельности найти так и не удалось, а всех подозреваемых оправдали и отпустили, история окончательно похоронила любые попытки врачей построить систему посмертного донорства в Украине».

Заславец отмечает, что помощи ЕС нам нечего и ждать. Там трансплантологи объединены в организацию «Евротрансплант», регулирующую совместную работу стран в вопросе донорства. Так, если в Европе не помогают, то остается искать поддержку в Беларуси и Индии. Именно белорусский опыт в законодательном решении проблемы нам и советуют рассмотреть подробнее.

«Закон о трансплантологии там приняли уже после нашего. Белорусские врачи учились у наших оперировать, а теперь добились таких результатов, что нашим и не снилось. Сейчас там проводят полтысячи трансплантаций органов в год, – рассказывает Заславец. – Залог успеха – политическая воля. Лукашенко в свое время взял трансплантологию под свою опеку и контроль, в нее вкладывались хорошие деньги, которые уже вполне окупились. Сейчас срок ожидания донорской почки там самый маленький в Европе. Все операции гражданам страны делают бесплатно. За все время не было ни одного уголовного дела, связанного с незаконным изъятием органов».

Отечественное законодательство позволяет пересадку органов только от живого родственного донора. Это подчеркивает Владислав Закордонец, заведующий отделением трансплантации почки Института Шалимова.

«Чтобы удалить органы у пациента, у которого была официально констатирована смерть головного мозга, нужно получить письменное согласие у его родственников, – говорит врач. – Когда пациент лежит в реанимации и умирает, родные в трансе, у них горе, потому что теряют близкого человека. Сейчас практика показывает: если в такой момент к людям подойти и просить разрешение на забор органов, в 99% случаев они отказывают».

Закордонец отмечает: каждый гражданин Украины должен сам при жизни решать, отдавать свои органы после смерти или нет. Он также говорит, что один умерший может спасти жизни более чем шести людям.

«Около 10 тысяч человек ежегодно стоят в списке ожидания. И этот список почти каждый год обновляется, – говорит он. – Если бы у нас был достойный закон по трансплантации, ситуацию быстро можно было бы изменить. На сегодня в Украине есть шесть центров трансплантации. Надо создать всеукраинский список ожидания на донора».

По словам хирурга, сейчас в парламенте законопроекты о посмертном донорстве скорее используют как политический рычаг.

«Придумываются фантастические истории, что каким-то образом кто-то из бойцов АТО на поле боя будет изымать органы и отправлять в Германию, – говорит медик. – Это чисто политические игры и давление на оппонентов. Создать черный пиар и запугать людей у ​​нас могут. Но давайте говорить о перспективах. Будет нормальный закон – будет возможность спасать жизни тысячам больным украинцев. Отпадет необходимость в случае отсутствия родственного донора ехать в Беларусь или другие страны, и платить там бешеные деньги, тем самым поддерживая их систему здравоохранения. Это в интересах нашей страны. Это также разгрузит диализные центры и удешевит лечение».

Хирург объясняет, как государство может зарабатывать на этом. Опять же, он приводит пример Беларуси, где за трансплантацию почки от умершего донора раньше брали $25-30 тыс. Сейчас цена составляет до $75 тыс., хотя себестоимость операции – $10 тыс.

«Прооперировав одного больного иностранца, они могут бесплатно прооперировать шесть своих граждан. Мы бы тоже могли так делать», – рассказывает Закордонец.

Украинские пациенты, у которых нет близкого семейного донора, ездят делать пересадки в Беларусь, Турцию, Пакистан. Самые дорогие операции по пересадке – в США.

«Там пересадка почки стоит $200-250 тыс. В Европе – $100-110. В Пакистане – $40, в Турции – от $30 до 70 тыс., – говорит хирург. – Чтобы убедить людей, что посмертное донорство не спровоцирует появление так называемых «черных трансплантологов», прежде всего надо вернуть доверие к медицинским работникам. Сейчас его нет. Зарплата у врача, который предоставляет высокоспециализированную медицинскую помощь и делает сложные оперативные вмешательства, – на уровне с зарплатой уборщика, кондуктора или дворника».

Нужны банки данных и службы доставки

В прошлом году в Украине были проведены всего две посмертные трансплантации от одного погибшего донора. Родственники умершего дали согласие. Двум реципиентам были пересажены почки и печень. Об этом рассказывает Михаил Барковский, руководитель пресс-службы Института хирургии и трансплантологии им. Шалимова.

«В свое время в Украине был создан Координационный центр трансплантации органов, тканей и клеток при Минздраве Украины, но его деятельность на сегодня практически парализована массой подзаконных актов, препятствующих развитию посмертного донорства, – говорит эксперт. – Сейчас в государстве нет реально действующего единого государственного органа, регулирующего работу всей системы трансплант-координации. Например, после несчастного случая орган находится в Киеве, а человек, которому можно его пересадить, – во Львове. Прежде всего, надо убедиться, что донорский орган подходит реципиенту. Но нет единого листа ожидания на трансплантацию, а именно – государственного банка данных по всем медицинским показателям, где бы на учете находились больные, ожидающие пересадки».

Также не решены вопросы по транспортировке анатомических материалов человека.

«Если по дороге к пациенту сегодня врачей остановит полиция и спросит, на каком основании и с какими документами они везут тот или иной орган, ответить, скорее всего, будет нечего, – объясняет Барковский. – Должны появиться службы доставки, которые будут перевозить органы в кратчайшие сроки как наземным транспортом, так и санитарной авиацией».

В 2015 году в Институте Шалимова было проведено 57 трансплантаций почек от живого родственного донора, в 2016 – лишь 39, при необходимости 2,5 тысячи в год. В 2014-2015 годах в Институте за год выполнялось 17-12 родственных пересадок печени, в 2016 – всего 6, при необходимости 1,5 тысячи в год.

Трансплантаций сердца в Украине за 20 лет было выполнено лишь 8, при необходимых 1-1,5 тысячи в год. В 2014 году из 134 донорских органов лишь 14 были изъяты от мертвых доноров. В 2016 году таких операций сделали только несколько.

Эксперты отмечают, что ключевую роль в проблеме посмертного донорства сыграет осведомленность общества. И не так важно, какой будет презумпция – согласия или несогласия.

«В странах с презумпцией несогласия показатели донорства при правильной государственной политике очень высоки. Вот в Австрии есть презумпция согласия, в Германии и Испании – презумпция несогласия. А количество трансплантаций почти одинаково», – сравнивает Барковский.

Отсутствие финансирования

Кроме того  медики отмечают, что государственная поддержка Национальной академии медицинских наук Украины за последние годы мизерная. И практически нет надежд на то, что в этом году финансирование вырастет.

«Уже не один год наши пациенты вынуждены искать денежные средства на приобретение лекарственных средств и расходных материалов, используемых во время оперативных вмешательств, а также на иммуносупрессивные препараты, без которых трансплантация и дальнейшая жизнь с пересаженным органом невозможны, – рассказывает Михаил Барковский. – Пока за государственный счет мы закупали наркотические препараты, спирты, некоторые виды антибиотиков и обезболивающих – то, что пациенты не в состоянии приобрести в аптеках. Но в смете Института на 2017 год, в графах «медикаменты», «расходные материалы» красноречиво значится «0 гривен», при потребности около 56 млн грн в месяц. На наши неоднократные обращения к чиновникам нам ответили, что «дополнительное финансирование поступит» и мы вернемся к бюджетным показателям 2016 года, но и эти цифры были «бюджетом выживания», и по разным показателям достигали около 10%-50% от потребности».

Яна Романюк

Фото: НИХТ им А.А. Шалимова