Американская история Украины
Право на государственную субъектность, фактическая способность к самоопределению возможны только при тщательной работе над собой, самопожертвовании и борьбе. Без этих усилий, страна обречена быть государством-декларацией, за видимым фасадом которого нет ничего. Законы истории непреложны. И здесь Украина вынуждена повторять тот путь, который до нее прошли многие страны.
Сегодняшняя борьба Украины за фактическую независимость во многом напоминает аналогичную борьбу американских колонистов против британской империи. Конечно же, это не идентичные случаи. Разные временные, географические условия, ресурсы и исходные предпосылки.
Кому-то такое сравнение покажется даже нелепым: «Где Украина на самом деле, и где Штаты?» Однако, при более внимательном анализе, можно увидеть сходства и достаточно близкие, причем настолько, что удивительно, как те, кто творят историю сегодня не обращают на это внимание. Впрочем, есть еще один известный факт: история мало чему учит. Для человека гораздо более свойственно повторять чужой опыт вслепую.
Постановка вопроса
Одним из наиболее примечательных моментов в истории и США, и Украины является то, что конфликт с империей возникает во времена относительного экономического благополучия. Американцы, поступательно осваивающие свои земли, не требовали от короля Британии существенной экономической поддержки или особого субсидирования. Примерно такая же ситуация была и три года назад в Украине. Крепкая валюта, устойчивое развитие экономики, более-менее прогнозируемый завтрашний день.
Как и в американском, так и в украинском случаях конфликт возникает из-за экономических причин. Хотя сама суть и предпосылки обоих конфликтов были разные. Колонисты настаивали на более выгодных условиях налогообложения и установлении пошлин со стороны метрополии. Украинцы желали интегрировать свою экономическую модель в европейские структуры. Как показывает дальнейшее развитие событий, общее в этих случаях на самом деле даже не экономика, а стремление к самостоятельности и возможности самому формировать свою повестку дня. Тем более, что со стороны доминирующих субъектов – британской империи и России — последовала примерно одинаковая реакция.
И в американском, и в украинском случаях стремление к движению вперед, к модернизации входило в явное противоречие с желанием империи контролировать территории, которые они считали своими. В американской истории, где экономические детали играли очень большую роль, это было особенно заметно. Правительство британского премьер-министра Норта настойчиво игнорировало вполне целесообразные предложения Ост-Индской компании по отмене Тауншендской пошлины. Снятие пошлин улучшило бы деловой климат, но лишало империю возможности облагать колонии налогами, и, следовательно, контролировать их.
В украино-российском случае, как обычно, использовались более широкие мазки. Какие экономические ресурсы сегодня положены Россией для сохранения сложившегося статус-кво, можно только себе представить. Сравнивая оба случая, видна тенденция: чем более затратные усилия для поддержания контроля, тем меньше ожидаемый эффект. Похоже, что если бы король Георг III попытался повлиять на устремления колонистов, выдав им кредит примерно так, как это сделал Путин Януковичу, то Декларация о Независимости появилась бы на свет еще гораздо раньше.
Украинский пример тем больше похож на американский, что модернизационный проект является единственно возможной формой существования, причем не только на государственном уровне, но и вообще. В этом отношении американским колонистам было даже проще. Впереди еще были неосвоенные земли и годы истории. Украина же зажата в жесткие географические тиски, а значит, выбор не такой уже и большой.
Логика конфликта
Еще больше аналогий можно проследить в логике развития конфликта. Несмотря на сохраняющиеся партнерские отношения с Британией, американские колонисты все больше стремятся к суверенности, бурно реагируя на любые изменения внешней политики со стороны империи. Любое несправедливое изменение в налогообложении вызывает сразу череду мелких майданов во всех 13 колониях. Звучат требования о самостоятельности, а представители местных «регионалов» — британские чиновники администраций в колониях — все чаще подвергаются нападению со стороны активистов за независимость.
Почему-то во времена всех крупных гражданских противостояний дома тиранов и деспотов особенно привлекают народ. Даже в американской истории было свое Межигорье и не одно. Так, во время одного из протестов против гербового сбора, разъяренная толпа сожгла дом одного из исполняющих обязанности губернатора Массачусетса Томаса Хатчинсона. Хатчинсон, как и хозяин Межигорья, успел бежать. Правда, его дому повезло меньше – он был сожжен дотла. Бежал Хатчинсон, естественно, в Великобританию, где, в отличие от своего коллеги по несчастью, еще занимал посты советника по североамериканским вопросам. Правда, тоже получал от премьер-министра Норта постоянную порцию критики за провальную политику в вверенных ему территориях.
Острая фаза конфликта между колонистами и британской империей не обошлась и без аннексий. Одним из знаменательных событий американо-британского противостояние стала акция, известная в истории как «Бостонское чаепитие». Протестуя против «налогов без представительства», жители города Бостона уничтожили партию чая Ост-Индской компании. В ответ на это Великобритания приняла ряд законов, призванных повысить управляемость в колониях.
Вместе с пакетом «невыносимых законов», протянули и акт о Квебеке, который значительно расширял границы провинции и включал в себя северо-западные от колоний земли – территории нынешних штатов Иллинойс, Индиана, Мичиган, Огайо, Висконсин и часть Минессоты. Казалось бы, связь между Крымом и Квебекской провинцией очень условная. С одной стороны, Крым – автономия, которая имела фиксированные границы и определенный юридический статус. С другой стороны, Квебек — малозаселенные земли, которые еще непонятно чьи были. Но здесь есть один нюанс. Уже тогда, не имея особых юридических статусов в землях, американцы, тем не менее, умудрялись оформлять право собственности на определенные территории. И когда Джордж Вашингтон раздумывал над предложением возглавить первые американские вооруженные силы, то отжатые британской империей его личные десятки тысяч акров северо-западных земель предопределили решение.
Сколько появилось украинских патриотов среди элит и крупных силовиков, у которых Россия национализировала собственность в Крыму, можно только представить. И хотя раньше наши элиты лучше всего понимали Франклина, то теперь они поняли бы и Вашингтона.
Предвоенное состояние в штатах и Украине тоже имели много похожих черт. Забастовки, демонстрации, бойкотирования имперских администраций и даже поваленные памятники. За 150 лет до низвержения с пьедестала Ленина, аналогичную судьбу повторил и памятник королю Британии Георгу III в Нью-Йорке.
Интересно, что и американские «Сыны Свободы», как и украинские добровольческие батальоны «Правый сектор» или «Азов», включали в себя представителей самых разных слоев населения. Они четко координировали свои действия со своими властями и даже нередко вступали с ними в конфликт, когда те пытались ограничить их и без того бурную деятельность.
Разделение
Несомненно, что такой конфликт разделил общество колонистов на два лагеря. Только американские сепаратисты назывались лоялистами. Отличия между американскими и украинскими ситуациями практически нулевые. И там, и там к числу не примкнувших относился каждый пятый житель. Лоялисты всячески поддерживались империей, саботировали решения революционных властей и развертывали террористическую деятельность против сторонников независимости, организовывали вооруженные соединения, выступавшие на стороне Британии.
Пожалуй, явным отличием от украинской ситуации будет более радикальное отношение сторонников независимости к лоялистам. Помимо деятельности Комитетов безопасности, которые выявляли подрывную деятельность и составляли «черные списки» неблагонадежных («Сдай сепаратиста в СБУ»), существовала и законотворческая деятельность конгресса. В марте 1776 г. конгресс принял решение о разоружении лоялистов, а также лишения и ограничения некоторых их прав. Конвенты и законодательные ассамблеи штатов приняли законы, лишавшие лоялистов права голоса, запрещавшие им занимать государственные должности, исполнять обязанности священников, адвокатов, врачей и учителей. Также, согласно этим законам, нелояльные новым порядкам в колониях высылались за их пределы, а в случае повторного возвращения им грозила смертная казнь. Что, кстати, породило достаточное количество фейков тех времен. В Нью-Йорке, тогдашнем оплоте сепаратизма, упорно ходили слухи, что сторонники независимости «стали практиковать казни по малейшему поводу».
Лоялисты во время военных действий, как и сепратисты Донбасса, составили достаточно мощный боевой костяк со стороны британских войск. Общая численность их войска достигала 20 тыс. человек, и сражались они особенно ожесточенно, потому что, в отличие от немотивированных британских солдат, терять им было нечего.
Неизвестно были ли в истории США такие же политические пленные, каковыми сегодня являются Сенцов, Кольченко и другие. Но прецеденты наверняка были. В той же Декларации Независимости, принятой 4 июля 1776 года, среди претензий королю Георгу III вменялось принятие законов и актов «для отправки жителей колоний за моря с целью предания их там суду за приписываемые им преступления».
Также как и украинцы к жителям России, безуспешно пытались достучаться жители колоний к британцам. В той же Декларации о Независимости есть такой абзац:
«В равной степени не оставляли мы без внимания и наших британских братьев. Время от времени мы предостерегали их от попыток парламента незаконным образом подчинить нас своей юрисдикции. Мы напоминали им о причинах, в силу которых мы эмигрировали и поселились здесь. Мы взывали к их прирожденному чувству справедливости и великодушию и заклинали их, ради наших общих кровных уз, осудить эти притеснения, которые с неизбежностью должны были привести к разрыву наших связей и общения. Они также оставались глухими к голосу справедливости и общей крови. Поэтому мы вынуждены признать неотвратимость нашего разделения и рассматривать их, как мы рассматриваем и остальную часть человечества, в качестве врагов во время войны, друзей в мирное время».
В истории США даже был свой Игорь Валерьевич Коломойский. Американского Коломойского звали Джон Хэнкок. Он принял живое участие в борьбе за независимость, при этом по роду своей деятельности ближе всего был к контрабандистам, хотя изначально был из вполне приличной семьи и даже имел гарвардское образование. Хэнкок был фигурой противоречивой, он неоднократно ссорился со своим соратниками, имел свою позицию, причем не всегда последовательную. С Игорем Валерьевичем Хэнкока роднит то, что он тоже был губернатором, правда не днепропетровской области, а Массачусетса – штата, который, как и Днепропетровск, послужил оплотом движения за независимость. И хотя губернатором Хэнкок стал уже после войны, тем не менее, его, как и главу группы «Приват», ценили за выдающееся ораторское искусство и умение собирать средства на нужды армии.
Можно много еще провести параллелей между борьбой за независимость в США и Украине. Была в истории колоний и коалиция с европейскими государствами, и бездарный вечно ссорящийся между собой генералитет первых повстанческих сил, и использование революции купеческой верхушкой в своих интересах и многое другое.
Пожалуй, единственное отличие американцев от украинцев состояло в неком, только им присущем, прагматизме. В разгар очередной кампании против британских товаров «Бостон газетт» писала:
«Не нужно толпы, не нужно мятежей, не троньте самых ваших ненавистных врагов и их собственности. Берегите свои деньги, и вы сохраните свою страну».
Тарас Богдан