Круглый квадрат пана Качиньского: почему Брюссель недоволен Варшавой

13 января Еврокомиссия слушает дело Варшавы. Пан Качиньский готов к бою: «Мы не свернем с пути. Мы восстановим Польшу», – заверяет он. В Брюсселе тоже идут на принцип: «Мы введем экономические санкции, – говорит Герберт Реул, глава фракции ХДС-ХСС в Европарламенте, – если политические средства не помогут».

В общем-то, вся эта ситуация – крайне неприятна: у ЕС проблем хватает – то Британия выходит, то беженцы заходят. Но, похоже, на повестке дня новый вызов – разворот вправо в Восточной Европе.

Ни то ни се, а между

География учит: Уральские горы отделяют Европу от Азии. Это скучно. В жизни за роль «буферной зоны» идет борьба: русский, украинец, поляк – все как один скажут: я отделяю. Русские верят, что именно они – процитирую Блока – «держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы!». Поляк верит так же, но с поправкой: русские – тоже монголы, я держал щит.

Восток и Запад – вот координаты дискурса в Польше. «Нам, полякам, предстоит решить, с кем мы, – пишет в левой Gazeta Wyborcza публицист Яцек Заковски, – с Вашингтоном и Берлином или Москвой и Пекином». Левые и правые с равным усердием повторяют: «буферная зона», «серая зона», «между». В таком бытии «между» есть своя специфика: сам ты еще не существуешь, а готовишься, но тебе постоянно мешают – то Запад, то Восток.

Список обид длинный. Правый публицист Томаш Сакиевич в Gazeta Polska берет историю Европы за 800 лет, вывод прост: Берлин и Москва – вот извечные враги Польши. Сегодня тоже тяжко. В 2010-м Москва, будучи в сговоре с Дональдом Туском, губит Леха Качиньского якобы в случайной авиакатастрофе. Спустя пять с лишним лет Берлин ополчился на его брата, Ярослава – мол, партия «Право и Справедливость» (ПиС) против свободы.

История, конечно, вещь непростая. Но тут она служит способом уйти от дискуссии. В Брюсселе спрашивают: почему вы ограничиваете свободы? В ответ польский журнал Wprost печатает карикатуру: совет в ставке фюрера – канцлер Меркель и еврокомиссары. Внизу подпись: «Они хотят снова управлять Польшей». То же в верхах: министр юстиции Збигнев Зебро напоминает – я внук польского офицера, сражавшегося с «немецким надзором». (В России Вторая мировая тоже еще идет, за каждым кустом – фашист.)

Польша вечно хочет нового статуса в мировой политике: не объект, а субъект. Хочешь – будь. Но вот парадокс – звание «субъект» должен вручить кто-то из обидчиков. «Пусть немцы спросят себя, чего они ожидают от Польши. Вам нужна Польша только как буферная зона от России? Только как поставщик дешевых рабочих?» – вопрошает глава МИД Витольд Ващиковский. (В Кремле тоже ищут признания своей субъектности в глазах «обидчика» – Обамы.)

Скажи, кто твой враг – скажу, кто ты

«Путинизация европейской политики» в адрес Польши звучит странно: кто больше Качиньского ненавидит Путина? Путин, по мнению Ярослава, виновен в гибели Леха. Но кому еще так нужен Путин? За пять лет идентичность сторонника ПиС выковывалась трагедией под Смоленском. «Это помогло закрепить некое «мы», – пишет Иван Крастев для Foreign Policy, – мы те, кто не верит лжи правительства Туска, кто знает, как устроен мир». То есть мы – те, кто знает: в мире царит заговор. Тут Качиньский и Путин – идеальные партнеры, правда, не для союза, а для войны.

В конечном счете не важно, был ли убит Качиньский, важно то, что на идее заговора выстроено «мы». Это «мы» существует лишь в жесткой оппозиции к «они» – к предателям, убийцам. Уступить когда-нибудь власть таким «они» – преступление. Отсюда естественным образом вытекает возможность «путинизации» нашего западного соседа.

Под «путинизацией» Мартин Шульц понимает подчинение государства партии. Партия, используя свою победу на выборах, так деформирует все структуры в обществе и государстве, что новые выборы не могут быть ничем иным, кроме как фикцией. Дело в том, что оппозиция – не такие же поляки (но с другим мнением), а враги Польши. «У нас, в Польше, – говорит Качиньский, – есть ужасная традиция национальной измены». Дальше лучше: «у этих поляков (национал-предателей, по Путину) гены худшего сорта». Понятно, что лотерея выборов не должна дать шанс таким людям.

Шульц достаточно мягок, говоря «путинизация». В политологии феномен, когда партия подчиняет государство, описан Ханной Арендт на материале нацизма и большевизма.

Но действительно ли в Польше партия подчиняет государство?

Все началось со скандала вокруг Конституционного суда (КС). Согласно Конституции Польши, КС состоит из 15 судей, избираемых Сеймом сроком на девять лет. В канун выборов ГП провела на открывшиеся вакансии своих людей, пять человек. После выборов ПиС решает все переиграть, Сейм отзывает назначенцев ГП и дает места людям от ПиС. В самом КС считают, что трех судей, назначенных ГП, отзывать было нельзя. Но в суде по-прежнему заседают пять представителей ПиС. Объяснять значение КС не нужно: это последняя инстанция, которая может заблокировать закон, нарушающий права и свободы граждан.

Теперь приняты поправки к двум законам.

1. Закон о КС повышает порог для принятия решений. Отныне решение принимают по крайней мере двумя третями голосов. То есть назначенцев ПиС обойти нельзя, их несогласие блокирует решение.

2. Закон о СМИ меняет порядок назначения руководства государственных масс-медиа – решение принимает не Национальный вещательный совет (независимый орган), а Министерство финансов.

Значение СМИ также понятно: как сказал один из участников акции протеста – «Без независимых СМИ мы не узнаем, что происходит в стране».

Наконец, в планах контроль над Центробанком. У восьми из десяти членов совета по денежно-кредитной политике при ЦБ скоро закончится срок полномочий. После чего парламент назначит шестерых, а президент двоих. Как пишут редакторы Bloomberg View, есть опасения, что места получат не профессионалы, а партийцы. Дело в том, что пропагандой сыт не будешь. Понимая это, ПиС уже дала гражданам массу обещаний: увеличить пособие на ребенка, снизить пенсионный возраст, увеличить минимальную зарплату и многое другое. Но денег нет. Вот тут должен помочь ЦБ.

В итоге у ПиС уже есть контроль над парламентом и правительством, а новые меры дадут контроль над кредитно-денежной политикой, судом, СМИ. При умелой манипуляции всеми этими инструментами, хотя бы на уровне «Единой России», отстранить партию от власти путем выборов будет очень непросто.

Сдержки и противовесы

Первый вопрос, который возникает: зачем? Польша – пример интеграции в Европу. Та же Украина смотрит с завистью. Вдруг резкий разворот: куда? Система а-ля Путин неэффективна. Но ведь Путин эту модель тоже зачем-то выбрал: в какой-то (пусть краткий) миг у Москвы был шанс стать частью большого мира, тогда даже G7+1 становилась G8. Ответ, пожалуй, в том, что эффективность не всегда главный мотив.

Тут уместно вспомнить Достоевского, с его «Записками из подполья». Эти записки якобы пишет чиновник в отставке: этакий желчный старик, копающийся в себе и вытаскивающий из «подполья», из подсознания, разные нехорошие мысли. Одна из таких мыслей: рациональный человек (т. н. субъект экономики, политики) – вздор. Ведь в чем дело-то? Не выгода главное, нет. Главное – мое самостоятельное хотение. Ну хочу я по своей, пусть глупой воле пожить.

Пожить по своей глупой воле – вот ключ к разгадке. Живет Россия или Польша правильно, чинно, благородно. Но не по-своему, а под надзором – США, ЕС. Терпят, терпят, а потом вожжа под хвост попадет.

Замечу: глупое хотение возникает «между». Герой Достоевского – мелкий чиновник, т. е. ни холоп, ни барин – между.

Глупое хотение бывает везде: вот в США популярен Трамп. Но здоровая система блокирует это хотение. Иначе говоря, Польша докажет свое здоровье, если потуги властей остановит оппозиция. С этим проблема: оппозиция не чувствует себя субъектом (как, кстати, и власть). Да, во всех крупных городах прошли акции протеста в защиту свободы СМИ. Но избавления ждут не изнутри, а снаружи – от Брюсселя, Вашингтона. Это основной посыл оппозиционной Gazeta Wyborcza: «ЕС должен действовать быстро и решительно, США должны повлиять на польское правительство». Должен кто-то другой, не мы.

Заграница нам поможет

Если страна (или страны) не справляются, в дело вступают международные организации. Либералы в Польше ждут помощи от НАТО и ЕС. Для НАТО это все же не по профилю, а ЕС вынужден выполнить свой долг. Но тут тоже проблемы.

В Лиссабонском договоре есть статья 7, которая определяет, что делать, если член ЕС пренебрегает ценностями, также закрепленными в договоре. Есть два варианта – рекомендации и приостановление отдельных прав, в т. ч. права голоса в Совете Европы. Нарваться на рекомендации легче (нужно 4/5 голосов Совета) и, пожалуй, это максимум, что грозит Польше.

Но будет ли Варшава выполнять рекомендации? ЕС недостает авторитета: в большинстве стран, в т. ч. в Польше, Союз трактуют как немецкую вотчину. Парадокс в том, что вступают в ЕС прилежные ученики, а состоят в ЕС – хулиганы. Все это работает в нашем случае. Варшаву критикует комиссар ЕС по цифровой экономике и обществу Гюнтер Эттингер, именно он призывает «задействовать правовой механизм и поставить Польшу под надзор». Но в Варшаве слышат немца: в ответе Эттингеру министр Зебро вспоминает своего деда офицера, а также пользуется убойным аргументом – на себя посмотри! Про Кельн четыре дня молчали! (Как говорят в России: у вас негров линчуют.)

С другой стороны, инициатива действительно от немцев. А им это зачем? Стратегически Германии нужен надежный, стабильный союзник в Восточной Европе, а демократии в наш век стабильнее диктатур. Но тактически критика ссорит с партнером, ведет к базарной ругани. В итоге Der Spiegel формулирует дилемму: демократические ценности или партнер на востоке Европы.

Выводы

Зона «между» широка настолько, что хватит на особую культуру: Москва, Будапешт, Варшава – у всех длинный список обид на мир и дикое желание «пожить по своей глупой воле». Есть динамика развития: сначала подчинение, потом – бунт. Этапы связаны, поскольку подчинение вытекает не из здравого размышления, а из согласия по принципу «ну раз вам надо, пусть».

Во всем этом урок для Украины: нужно не просто подчиняться ЕС, МВФ и пр., а переучиваться, делать не для другого (вам надо), а для себя (мне надо). Тем самым выходить из зоны «между», становиться нормальной страной, а не «буфером» или «мостом».