«Странная война» как начало Второй мировой

Ход польской кампании Вермахта требует отдельного рассмотрения, так как он теснейшим образом связан с пактом Молотова-Риббентропа и, особенно, с секретным протоколом к нему. Именно с его подписанием и реализацией связаны советско-финская война 1939-40 гг. аннексия стран Балтии, а затем и присоединение части Румынии. Меньше известно, что СССР планировал нападение на Турцию как в первый период Второй мировой, так и после ее окончания.

После окончания польской кампании, восемь месяцев на Западном фронте во Франции велись спорадические военные действия, но, по большей части, ничего не происходило. Настоящая война была на море, в основном, между германским и британским флотом. Это относилось исключительно к деятельности Уинстона Черчилля, который в то время занимал пост первого лорда адмиралтейства, то есть военно-морского министра.

Возникшая стратегическая пауза получила в английском языке название Phoney War — фальшивая, ненастоящая война. У нас более распространен французский термин Drole de guerre — «странная война». Немцы называли происходящее Sitzkrieg — «сидячая война».

Как бы там ни было, но с октября 1939 года до начала мая 1940 года существенных военных действий на западе не было. Причины этого лежат не только в чисто военной сфере, но также в политической и психологической.

По планам прошлой войны

Как говорил Черчилль, генералы всегда готовятся к прошедшей войне. В полной мере это относилось как к французским, так и британским генералам, в том числе и адмиралам.

Победители в Первой мировой войне — Франция и Англия подошли к 1939 году в ореоле самых сильных держав, что не во всем соответствовало действительности.

Промышленный и ресурсный потенциал британской и французской империй был гораздо большим, чем у Германии. К тому же практически полное господство на море угрожало блокированием источников поступления важнейших промышленных и сельскохозяйственных товаров. Так было во время Первой мировой войны и могло быть сейчас.

Хотя Германия резко увеличила военное производство? и в этом отношении превосходила Англию и Францию, но это был временный фактор. К тому же союзники могли опираться на огромный промышленный и технический потенциал США, что неизбежно сыграло бы свою роль, даже без формального вступления Вашингтона в войну.

Контроль над морской торговлей со стороны Британии означал, что она практически монопольно владела важнейшими видами стратегического сырья: оловом, каучуком, вольфрамом, молибденом, джутом. Германия же полностью зависела от их ввоза. Все попытки добиться самообеспечения не дали ожидаемых результатов. Единственное что удалось, так это наладить производство синтетического бензина. Однако авиация требовала исключительно натурального топлива, и в этом Германия полностью зависела от румынской нефти, в то время практически единственного источника этого энергоресурса в Европе. Небольшая добыча нефти в Венгрии погоды не делала.

Все техническое и промышленное преимущество союзников еще требовало своей реализации, а на это было необходимо довольно длительное время. К войне Англия и Франция подошли неподготовленными практически по всем направлениям. И это существенно сковывало военные возможности, в первую очередь, французской армии.

Над союзным командованием довлел опыт Первой мировой войны. Французские генералы не учли качественного изменения порядка и хода боевых действий в связи с принципиальным техническим изменением типов вооружений. Это в полной мере относится и к адмиралам. Как союзных, американских, так немецких и японских.

В штабах союзников строили, по лекалам прошлой войны, боевые действия окопного характера, совершенно не учитывая возникновения нового вида войск — танковых. Интересно, что книги полковника де Голля о тактике действий танков очень внимательно изучали в немецких штабах, но практически полностью игнорировали во французских. Уже во время боев в мае 1940 года часть под командованием де Голля принесла много неприятностей Вермахту. Однако один в поле не воин. Соседи подобным образом воевать не умели, и даже боевому полковнику, а потом генералу приходилось отступать.

Мало произвести необходимое количество новых танков, не уступающих по своим характеристикам вооружению противника, нужно обучить войска действиям этого вида вооруженных сил, разработать тактику и стратегию их использования, научить войска взаимодействию и еще очень многому. Ничего этого у союзников не было.

То же относится и к авиации. Французские и английские самолеты были не хуже, а по некоторым тактико-техническим параметрам, лучше немецких. Летчики индивидуально также неплохо подготовлены, но хромала тактика боя и взаимодействие с другими родами войск. Всему этому английским пилотам пришлось обучаться уже в ходе битвы за Англию летом-осенью 1940 года и в прикрытии эвакуации Дюнкерка в мае-июне того же года. Французы же осваивали все либо в эскадрильях союзников, либо после высадки в Нормандии в июне 1944 года и возрождении французской армии.

Добавим к этому крайне устаревшую и неповоротливую систему мобилизации в армии союзников. В частности, для ее проведения в случае объявления войны французской армии требовалось две недели, а британской еще больше. В мирное время ничего не было сделано для подготовки резерва, в первую очередь, офицерского. Люди приходили в армию с опытом фронтовиков 1918 года.

Эти и другие факторы обусловили провальную стратегию французских генералов в опоре на крепости и фортификационные сооружения линии Мажино. Интересно, что она была построена только на германской границе и не продлена на бельгийской. Прорыв немецких войск через Бельгию летом 1914 года почему-то совершенно не учитывался во французских военных планах в 1939 году.

Вторым стратегическим просчетом явилось предпочтение оборонительной стратегии и тактике на первом и, как оказалось, важнейшем этапе войны. Французские генералы предпочитали оборону до тех пор, пока из Англии не прибудут дивизии и не займут отведенную им линию в направлении бельгийской границы. Как будто противник должен спокойно дожидаться их появления.

Еще один фактор, носящий не только военный, но также политический и психологический характер: бездействующая армия, не понимающая целей войны, обречена. «Странная война» оказалась крайне токсичной в психологическом плане.

В сетях умиротворения

При всей важности военных и военно-стратегических аспектов, все-таки, наиболее значительными были факторы политические и психологические, которые отрицательно действовали на союзников.

Хотя в общих чертах и Париж, и Лондон были информированы о секретном протоколе к пакту Молотова-Риббентропа, вторжение советских войск в Польшу 17 сентября 1939 года оказалось для них неожиданным. Прекращение польского сопротивления означало крушение стратегии войны против Германии на двух фронтах. Именно на этом были основаны все планы и действия союзников.

В свое очередь, это усиливало позиции сторонников неактивных оборонительных действий. Предпринятое 7 сентября 1939 года наступление французской армии в долине Рейна не привело к переброске немецких войск из Польши. Плохо подготовленная французская пехота понесла тяжелые потери. Несмотря на подавляющее преимущество в живой силе и технике, французским войскам не удалось даже дойти до линии Зигфрида — системы немецких оборонительных сооружений. Англо-французской верховный военный совет 12 сентября принял решение прекратить наступательные действия.

Следующее наступление союзников планировалось на 20 сентября, но в связи с падением Польши оно не состоялось. Предпринятое немцами в октябре контрнаступление позволило им вернуть утраченные территории, а французская армия вернулась на линию Мажино. С этого момента и до начала мая 1940 года на Западном фронте боевые действия фактически не велись, что и было названо «Странной войной».

В Первой мировой войне союзники понесли большие потери в людях. Так Франция потеряла более 7% населения. При том, что демографическая ситуация в ней и без того была очень тяжелой. Потери населения в период наполеоновских войн были восстановлены только к концу XIX столетия.

Британия в Первой мировой войне потеряла более 560 тыс. человек, гораздо больше, чем во Второй — 360 тыс. Все это, а также большие материальные потери в период 1914-18 гг., обусловило доминирующее представление о войне во французском и английском обществе, как о крайне нежелательном явлении.

Политика умиротворения пользовалась значительной поддержкой. Так большинство как во Франции, так и в Великобритании приветствовали подписание Мюнхенских соглашений, отдавших Чехословакию Германии. Точно также протестов и никаких действий не вызвал аншлюс Австрии.

Хотя Черчилль и другие политики предупреждали об опасности умиротворения, но они были в меньшинстве. Их влияние стало увеличиваться только в начале 1940 года, когда война уже шла.

Инерция сговора с Германией толкала правящие круги Франции и Великобритании на поиск возможных компромиссов с Германией по известному лекалу, только за счет Польши.

Ход военных действий в Польше выявил существенные недостатки у Вермахта, и союзники, почему-то, считали, что на их устранение у Германии уйдет много времени, а потом начнут сказываться последствия морской блокады.

При этом в штабах союзников активно разрабатывались планы ударов по периферии. В период советско-финской войны планировалась посылка экспедиционного корпуса в Финляндию, оккупация Норвегии, что частично было осуществлено позже, ударов авиацией по нефтяным промыслам Баку и т.д.

Активный дипломатический зондаж через нейтральные страны возможности нового раздела Европы по примеру Мюнхенского соглашения никаких результатов не давал. Берлин категорически отказывался обсуждать такие предложения и это, как ни странно, никак не насторожило союзников.

В то время как Вермахт усиленно готовился к наступлению (его планировали на вторую половину октября, но, по настоянию генералов, перенесли на весну 1940 года), французские войска и их британские союзники фактически убивали время. Никакой серьезной тактической и стратегической подготовки не велось. Более того, обсуждались планы частичной демобилизации старших возрастов.

Основной причиной «Странной войны» стала политическая и моральная демобилизация французского и английского общества. Осознание смертельной опасности пришло во Франции гораздо позже, спустя тяжелые годы национального унижения. Когда в июне 1940 года была подписана капитуляция французской армии, как отмечали многие современники, у большинства французов вырвался вздох облегчения. Наконец-то война закончилась.

И это при том, что Париж был оккупирован, страна платила огромную контрибуцию, а ее национальная территория уменьшалась в несколько раз.

Англичан от болезни умиротворения «вылечили» немецкие бомбардировки Лондона и других городов, а также эвакуация из Дюнкерка. Именно тогда в мае-июне 1940 года страна осознала на край какой пропасти ее завела близорукая политика умиротворения.

Конечно, лучше поздно, чем никогда.

Юрий Райхель