Санкции США против России: между глаголами may и shall

В ходу снова термин холодная война, и не в историческом, а в современном контексте отношений между Западом и Востоком. Однако, есть  некоторые отличия.

Россия оказалась в теплой компании международных изгоев. И не в привилегированном положении главного злодея, а среди прочих. Причем уравнивание Москвы и Пхеньяна весьма символично, и поэтому особенно обидно для Кремля. Попытки Москвы в очередной раз стать для Вашингтона единственным партнером по дележке мира, по лекалам подобным ялтинским и потсдамским, полностью провалились.

И еще один важный фактор принятого конгрессом законопроекта. Президент Трамп обязан подписать его в течение 10 дней. Возможное вето президента, судя по результатам голосования, легко преодолимо, но отношения законодательной и исполнительной власти будут отягощены. Скорее всего, президент может для своего имиджа предложить поправки, еще более усиливающие предложенные меры, и тем самым затянуть процесс. Но результат будет тем же.

В Москве сделали вид, что санкции, даже в ужесточенном виде, их не особенно волнуют.

Как выразились в Белокаменной, деградация отношений налицо, они на дне, а где это дно расположено, не столь уже и важно. Однако, высказывания президента Путина во время его визита в Финляндию наглядно показали высокую степень не только раздражения, но и определенного непонимания сложившегося положения. И самое главное, все зашло в такой глухой тупик, что выхода из него в нынешнем московском понимании просто не просматривается.

Замена глаголов

Законопроект H.R. 3364, предложенный конгрессменами Эдвардом Ройсом, Кевином Маккарти, оба республиканцы, и демократами Элиотом Энгелем, Стени Хойером, включил в себя санкционные меры за все московские фокусы. Начиная от «закона Магницкого», Крым, Абхазию, Южную Осетию, Приднестровье до невыполнения минских протоколов, пропагандистской кампании государственных СМИ и многого другого.

В этой связи очень важен язык, на котором написан законопроект, и использованная в нем терминология. Важнейшим компонентом, существенно отличающим его от предыдущих законопроектов, а также президентских санкционных указов, является использование глаголов.

Если раньше в описании полномочий президента, как главы исполнительной власти, в области санкций использовался модальный глагол may означающий возможность, вероятность, разрешение, то теперь ужесточение пришло через глагол shall. Последний в английском языке многозначный. Мы же отметим его модальное значение, как должен, обязуется. Именно поэтому он используется в контрактах, договорах, деловых документах. Имеет он и оттенок угрозы.

В замене модальных глаголов ясно проявляется смысл принятого обеими палатами конгресса законопроекта. Теперь президент, если он не хочет нарушать закон, не просто имеет право, но обязан делать предписанное. Законы в США соблюдаются, особенно на таком уровне. Навряд ли Трамп, независимо от субъективных представлений и желаний, будет идти на нарушения.

Отсюда следует, что санкционная война вступила в новую, и гораздо более продолжительную фазу. Она многослойна, и включает в себя отношения не только со странами, перечисленными в H.R. 3364, но и с партнерами в Европе.

В Москве тешат себя иллюзией, что возникшие противоречия с Европой позволят несколько отдалить ее от США и на этой основе ослабить жесткую хватку принятого законопроекта.

В 1982 году США наложили санкции на поставку оборудования и труб для прокладки газопровода Уренгой-Помары-Ужгород, но европейцы взбунтовались и к санкциям не присоединились. Возглавила это сопротивление Маргарет Тэтчер, ее поддержала Германия. Осенью 1982 года санкции были отменены, оборудование и трубы поставлены в СССР.

На этот раз навряд ли повторится та, уже далекая, история. Во-первых, тогда российскому трубопроводному газу не было в Старом Свете альтернативы. Потребности росли, предложения в полной мере их не покрывали. Норвежский и британский газ Северного моря только начал разрабатываться, и было ясно, что его не хватит. Технологии сжижения газа (СПГ) и его морской транспортировки еще не получили промышленных масштабов и их будущее было неопределенным.

На этот раз положение несколько другое. СПГ все чаще составляет альтернативу трубопроводному газу, особенно в Азии. К тому же появились сланцевые газ и нефть. Несмотря на ироничное отношение к ним в России, они уже сейчас подошли к грани, за которой могут составить конкуренцию трубопроводному. Пока сланцевый газ стоит дороже, но это дело временное. Технологии добычи и транспортировки развиваются стремительно, на что в России, по политическим причинам, закрывают глаза.

Во-вторых, европейские компании уже вложили приличные деньги в Nord Stream-2, и хотят их не только не потерять, но и получить прибыль, пока российский газ стоит дешевле СПГ и сланцевого. Тем не менее, какой-то компромисс будет найден, так как у европейских компаний интересов в Америке несравненно больше, чем в России. Замена будет неравноценной. В силу этих и других обстоятельств некоторые шероховатости между Вашингтоном и Брюсселем, при всем московском старании не перейдут в раскол. Тут Кремлю, несмотря на громкие заявления, ничего не светит.

Пока же Bundesnetzagentur, (Федеральное сетевое агентство-регулятор), который занимается развитием газотранспортной системы Германии, отклонил пять проектов расширения Nord Stream-2 из-за их «ненадежности».

Московский ответ

Кремль, в надежде на изменение американской позиции, до последнего времени проявлял определенную сдержанность. В мае даже накал антиамериканской пропаганды уменьшился. Потом объем восстановился, но появилась новое направление. Трамп вроде бы хороший, и очень хочет договориться, но злобные конгрессмены и сенаторы ему мешают, не дают заниматься добрым делом.

Теперь же стало очевидным, что внешняя политика США в значительной мере разделена между исполнительной и законодательной властями, и Трамп просто не в состоянии сделать ни одного шага в сторону Москвы.

Отсюда раздраженные высказывания Путина и всей кремлевской рати. Посыпались угрозы больно отомстить американцам.

Но как это сделать? Конгрессмены и сенаторы денег в российских банках не держат, детей своих учиться в московский и новосибирский университеты не посылают, вилы в Сочи и Хосте не строят. Запретить им ездить в Россию? Они и так туда не собираются, как-нибудь проживут без этого.

Американские фирмы кредитов в российских банках не берут, запретить их выдавать им можно, но результат нулевой.

Есть американская собственность в России, но санкции на собственность частных лиц в Америке не распространяются. Значит отбирать у американцев ничего нельзя. Можно придраться к MacDonald’s и закрыть его рестораны по санитарным соображениям. И дальше что? Огромная компания это переживет, эффекта не будет.

Страна, которая в мировом объеме ВВП имеет только 2%, не может нанести серьезный экономический ущерб государству, располагающему 35% мировых финансовых ресурсов.

Можно сколько угодно надувать щеки и рассказывать о болезненных контрсанкциях, но действительность совершенно иная.

Реально возможны только точечные меры противодействия. Запретить Google, Facebook, Apple, Adobe и Microsoft. Люди будут недовольны, но Кремль это переживет. Вот с продуктами Microsoft, и частично Apple, проблемы. Их не удается заменить аналогами, их просто не существует, даже в государственных структурах.

Теоретически можно прекратить поставки российских урана и титана, но еще неизвестно кому будет хуже. США замену найдут, пусть и несколько дороже, а вот России покупателей такой специфической продукции найти будет гораздо сложнее.

Глава Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин упомянул, в частности, возможный отказ от поставок в США российских ракетных двигателей РД-180 и прекращение совместной эксплуатации Международной космической станции (МКС). После этого станцию останется просто утопить, хотя собирались на ней летать до 2024 года.

Что касается двигателей РД-180, то для американцев на них свет клином не сошелся. Эти двигатели стоят на ракетах Atlas 5 компании Lockhead-Martin. Эти ракеты за сравнительно короткое время могут быть заменены на Delta компании Boeing и Falcon Илона Маска. На две последние в скором времени придется более 60% рынка космических полетов. Никакого паралича американской космонавтики не будет, а вот Роскосмос потеряет очень приличные деньги.

Товарооборот между странами составляет $20,2 млрд и распределяется пополам. Из США в Россию поступает высокотехнологическое оборудование, в том числе для энергетики, нефтедобычи и переработки. Заменить его будет для России достаточно затруднительно даже европейскими аналогами. Навряд ли европейские фирмы станут рисковать попаданием в черный списки Вашингтона при сомнительной, как показал случай с Siemens, прибыли. Из России в США поставляется в первую очередь нефть. Без нее Америка вполне обойдется, а вот где взять доллары за энергоресурсы, при постоянной волатильности цен на них, очень большой вопрос.

Можно нанести финансовый удар. У Москвы есть на $100 млрд американских государственных бумаг. Можно их выбросить на продажу или потребовать, если подобное предусмотрено, их оплаты. Однако, вводить на рынок большие объемы бумаг невыгодно, так как понизится их стоимость, и потерь для российского покупателя не избежать. Цепная реакция на финансовых рынках тоже непредсказуема. В любом случае, у Вашингтона ресурсов больше, и переживать потрясения ему легче.

Пока же следуют административные меры. Посольству США в Москве запрещено пользоваться дачей в Серебряном Бору, а также складскими помещениями на Дорожной улице. Так Кремль ответил на мораторий на пользование дачами своего посольства в Вашингтоне, введенный еще президентом Обамой.

Кроме того, российский МИД потребовал сократить количество сотрудников в американских дипломатических миссиях до 455 человек, чтобы она соответствовала численности российских дипломатов и технического персонала в США.

Скорее всего, московские разговоры о несимметричных ответах на санкции означают перенос их из экономической и финансовых плоскостей, где возможности Первопрестольной очень ограничены, в политическую и военно-техническую.

Во-первых, будет сделана попытка усилить сотрудничество с Китаем в области совместного производства вооружений. Сюда относится также проведение совместных маневров и других российско-китайских мероприятий.

К этому можно отнести торпедирование, при молчаливом согласии Пекина, американского давления на Северную Корею. Вплоть до срыва торгового эмбарго, наложенного на эту страну.

Во-вторых, возможна попытка усилить взаимодействие с Ираном, насколько это возможно, в пику США и санкциям, предусмотренными H.R. 3364. Здесь есть очевидный предел, так как Москва и Тегеран часто являются конкурентами, как, например, в Сирии. Кремль может продолжить, и даже увеличить поставки оружия Талибану, с которым ведут борьбу США в Афганистане.

В-третьих, могут попытаться внедриться в Ливию с помощью поддержки фельдмаршала Халифы Хафтара, и создать в ней базы подобно Сирии. Опасность в том, что это пересекается с интересами Рима и Парижа. Последний официально взялся за разрешение ливийского конфликта.

Есть и другие сферы, где Москва может попытаться нанести ущерб США. Вашингтон не оставит это без внимания, и клубок противостояния затянется еще сильнее. Соответственно, разгорится холодная война, выиграть которую у Москвы перспектив нет.

Юрий Райхель