Болевые точки: когда мы с ними помиримся?

Что до межгосударственного уровня, то необходимо устранить противостояние, как минимум, по пяти векторам:

1. Цивилизационный.

2. Геополитический.

3. Экономический.

4. Военный.

5. Социокультурный.

Начну с лирики.

Множество моих ярчайших воспоминаний детства связаны с патриархальной Вологдой: северная река, Кремль, деревянные строения и тротуары, казавшееся громадным чучело медведя на входе в местный ресторан. Кстати, резных палисадов не запомнилось, а вот кружевные скатерки на каждой тумбочке в каждом доме — да.

Еще больше — с вольным Новосибирском: здесь пошел в школу, написал первый стих и запустил свою первую ракету на горючей кинопленке — все в один год.

Но сформировался я в Полтаве, где школу заканчивал, и в Днепре, где после университета работал в КБ «Южное» и Южмаше. Города совершенно не русофобские.

Это ж как надо было изловчиться, чтобы человека, которого при виде стайки березок натурально туманило ситцевой грустью, превратить в идейного врага России! Но Кремль смог.

При Союзе вся работа и половина жизни были завязаны на Москву: проекты, отчеты, командировки. А уж когда я стал участником всесоюзного семинара молодых писателей-фантастов — то тем более.

Этот семинар осеняли своим участием Братья Стругацкие, Владимир Михайлов, Сергей Снегов и другие тогдашние властители дум. Со всего Союза в мокрые и зябкие, но восхитительные Дубулты съезжались нонконформисты, ненавидевшие совковые лицемерие, агрессивность и тупость. Мы сутками напролет читали крамольные сочинения друг друга, спорили, через сколько столетий «совок» рухнет, воспринимая свободу духа и личности как высшую ценность.

Той мятущейся, но искренней России больше нет. И нет того отчаянного писательского братства. Да и тех писателей тоже, за исключением единиц, сумевших сохранить себя. В девяностые писательские семинары переименовались в конвенты, потому что там больше говорилось не о Литературе, а о гонорарах.

Сейчас большинство гонорарных страдателей резко превратились в беззаветных имперцев, борющихся за права русскоязычных сирийцев. А не за свободу в своей стране, о чем клялись друг другу за бутылкой самого демократичного в мире напитка. Добровольно, заметьте, выбрав возврат в прошлое, в беспросвет «совка», отрекшись от гуманистического смысла творчества. Срослись с кремлевскими идеологами, стали ими, потащив за собой 90% патерналистского населения.

А Украина порывистыми, неэффективными, но неудержимыми Майданами обозначила стремление двигаться в будущее, а не в ХVІ век с мракобесием, опричниной и казнокрадством. Пока лишь стремление, скудно подкрепленное делами, но здесь выбор пути важнее стартового ускорения.

Эта цивилизационная пропасть между Украиной и Россией уже шире Долины Маринера. Какое примирение между воинствующими духовными антиподами? Лично для меня это — самое главное и непреодолимое.

С геополитической позиций все разжевано многократно, причем, и с нашей стороны (С.Дацюк и многие другие), и с той (А.Дугин прочие карагановы), и с американской (З.Бжезинский).

Смысл в том, что точка жизни независимой Украины является точкой смерти имперской России. И наоборот.

Как ни словоблудствуй, но из-под смертельного маятника не выползти.

Или — или. Не самая компромиссная платформа для прекращения конфронтации.

В геополитическом смысле Кремль уповает, что примирение или то, что им назовут, произойдет при крахе нашей государственности. Мол, побежденная Украина распластается и растворится в России.

Меряют по своему ордынскому прошлому. А зря. Реакция украинцев на агрессию 2014 года подтверждает, что насильственное втягивание в недоимперию породит не смирение, а партизанский всплеск ненависти к оккупантам.

Причем, кончится безальтернативный Путин — ничего не изменится. Разве что у нас появится новая нецензурная кличка для очередного х**ла.

Что касается экономического пласта, то здесь определяющее — вовсе не товарооборот, а доверие меж партнерами. Только тогда общая экономика сближает. Дальше можно не продолжать, но все же.

В ублюдочной парадигме России экономические связи — даже не инструмент принуждения, а, скорее, средство подтверждения мнимого имперского величия. Так престарелый ловелас использует служебное положение и кошелек для затаскивания в постель молодых барышень. В результате мнит себя вечнозеленым мачо, но все равно остается старым вонючим козлом. Россия со своими углеводородами — аналогично.

Даже при нынешней соглашательской киевской власти экономическое взаимодействие с РФ угасает. Сама основа основ, «президентский бизнес», неснимаемый хомут газовых поставок все больше ассоциируется с судебными исками. Наконец-то доинтегрировались.

В военном смысле все еще сложнее, чем видится через прицел.

Ключевым является отнюдь не прекращение боевых действий. И не уход России из оккупированных и аннексированных территорий. И даже не официальные извинения и выплата компенсаций.

Ключевое — это ликвидация крупнейшей российской военной базы на территории Украины. Возвращения к довоенному статус-кво теперь недостаточно. Без торпедирования «непотопляемого авианосца» гибридная война того или иного градуса не прекратится никогда.

А вот то, что россияне в принципе смогут вывести Черноморский флот из Севастополя, представляется невероятным. Не из-за амбиций фейковой сверхдержавы. А потому что они — бестолковые и криворукие, чахнущий Крым тому примером. Даже пообещав и решив, они просто не способны оперативно выстроить базу в том же Новороссийске и перевести туда свой флот.

Это будет тянуться, как сооружение египетских пирамид. И даже дольше, чем строительство космодрома Восточный. Опять же постоянные праздники: Путина занесли в Мавзолей, Путина вынесли из Мавзолея, РФ по каналу «Звезда» высадилась на Юпитере… Единственный вариант — продать китайцам на металлолом самовывозом. Но пойти на это помешает то, что не смогут договориться, кому пойдет откат от «сделки века».

Пока существует раковая опухоль недоимперии в нашем Крыму — примирение будет аналогом мертворожденного «минского сговора».

На социокультурном уровне сделано практически все, чтобы Украина и Россия при контакте аннигилировали, как материя и антиматерия. Трудно припомнить столь яростное и массовое взаимное издевательство над святынями, историей, пантеоном, религией, языком и прочими державообразующими понятиями.

Фундаментально закреплена невозможность общих подходов к одним фактам, событиям, персонажам. Киевская Русь — Московия, мова — язык, Вторая мировая — Великая Отечественная, Бандера — Сталин, УПА — КГБ. Даже дешевую попсу — и ту поделили и жестко противопоставили.

Более семидесяти лет прошло с момента последнего конфликта Украины и Польши, но и эти раны и ссадины напоминают о себе. До сих пор не зарубцевалось. И если в России по команде сверху готовы сделать вид, что все улеглось, да и не было ничего никогда, то мы — нет. Памятью поколений у нас АП не заведует, поэтому для нас забыть — это себе в лицо плюнуть и утереться.

Еще один камень преткновения — филиал кремлевского православия в Украине. Чтобы убрать это «окрашенные гробы» с пути, должна естественным образом, по воле Божьей, возникнуть Украинская поместная православная церковь, где соберутся со всех конфессий те, кто верует в Христа, а не Кремль и «русский мир», кто в Храме ради небесного спасения, а не земного злата.

Тогда УПЦ МП, утратив чисто бизнесовые преференции, рассосется сама собой. Останутся только фанатики, наподобие староверов, жаждущие катакомб — ну и пусть их.

Сходная ситуация с русским языком в Украине. Его нельзя ни ущемлять, ни, тем паче, запрещать. Просто украинский, вкупе с парой иностранных, должен стать языком успеха — жизненного, экономического, творческого. Чтобы все воспринимали как данность, что иного варианта добиться чего-нибудь здесь не существует. Тогда русский останется, но автоматически уйдет на периферию общественной жизни. Такой себе богатый аналог матерного.

Ведь есть и будут люди, не умеющие изъясняться без мата. Но их не пускают в приличное общество.

Только в этом случае минимизируется угроза, что россияне с имперского похмелья опять затеют защищать в Украине русский язык, православие,  и все то, что им взбредет зачислить в сакральные интересы.

В целом, за период путинско-кирилловской манечки насчет возрождения русско-советского величия меж Украиной и Россией наворочено столько непроходимых надолбов, что демонтировать их надо десятилетиями. Целенаправленно с двух сторон при благоприятных условиях! Можете себе такое представить? Нет, я, конечно, фантаст, но… Тем паче, что ВВП продолжает втирать насчет общих интересов украинского и русского народов, то есть, ситуацию усугубляет.

Единственный чисто теоретический алгоритм примирения — для начала полностью размежеваться. Дипломатически, политически, экономически, культурно. Чтобы любой украинец, собирающийся на заработки в Россию — строитель, певица, футболист — знали, что раз и навсегда. Без шанса вернуться, как в семидесятые в Израиль. Не потому что закон запрещает, просто подрабатывающий у агрессора неизбежно попадет в Украине в такой жизненный вакуум, что хуже смерти.

И вот тогда, когда уйдут в вечность стрелявшие и бежавшие из-под обстрелов, торговавшие и сотрудничавшие, просто те, кто помнит о какой-то канувшей общности — хоть на основе дружбы, хоть ненависти, можно будет попытаться строить приемлемые соседские отношения. С чистого листа на общепринятых принципах, какие-то к тому времени сформируются в новом дивном мире.

«Жаль только — жить в эту пору прекрасную уж не придется — ни мне, ни тебе», Н.Некрасов, известный русскоязычный поэт украинского происхождения (родился в Немирове Винницкого уезда).

Александр Кочетков, аналитик и политтехнолог, специально для Politeka