Игра в демократию, или Чем опасны референдумы
Игра без правил
Референдумы – одна из самых противоречивых форм прямой демократии. Призванные увеличить влияние граждан на принятие решений, они нередко становятся предметом всевозможных манипуляций.
Во-первых, именно власть принимает решение о проведении референдума и делает это, исходя из политической целесообразности. То есть когда риск от негативного исхода голосования минимальный. Ни одна власть в мире не будет организовывать референдум, зная, что его проиграет.
Во-вторых, референдумы имеют множество лазеек технического характера. Начиная от того, как сформулирован вопрос в бюллетене, и заканчивая тем, на какой месяц назначено голосование. В Канаде на референдуме о суверенитете Квебека 1980 года вопрос был настолько сложным и большим, занимая треть бюллетеня, что часть граждан просто не поняли, о чем у них спрашивают.
В-третьих, референдум – это всегда игра на настроениях граждан, идеальное место для популизма. Лучший пример здесь Греция, граждане которой поддержали на референдуме 2015 года инициативу одиозного премьера Алексиса Ципраса о том, чтобы не возвращать деньги международным кредиторам.
Интересно, что референдумы, являющиеся методом прямой демократии (!), нередко используют именно наименее демократичные страны. Для авторитарных лидеров референдумы – это способ сохранить или даже усилить свою власть, подав весь процесс как волю самого народа. В Ираке Саддама Хусейна дважды избирали президентом именно на референдуме. Сначала в 1995-м (99,96% за), а потом и в 2002 году (100% – за). Другие диктаторы в Африке, Азии и Латинской Америке также неоднократно проделывали подобный трюк. Пользовались референдумами для усиления своей власти в том числе Лукашенко и Кучма.
Отдельные референдумы и вовсе не имеют ничего общего с демократией, даже по форме их организации. Из недавних примеров – референдумы об отделении Крыма от Украины и о самостоятельности «ДНР/ЛНР», проходившие в условиях оккупации.
Сила демократии
Но даже в тех случаях, когда референдумы не подвергнуты техническим манипуляциям и не используются авторитарной властью, надежность результата не гарантирована. Ведь избиратель часто просто не ориентируется в тех вопросах, на которые ему предлагают ответить.
Именно эта проблема сейчас отчетливо видна в ЕС. В последние годы набирает популярности практика проведения референдумов для ратификации договоров, заключенных в рамках сообщества. В Европе состоялось уже больше 40 таких референдумов. Из последнего достаточно вспомнить референдум в Нидерландах о ратификации Соглашения об ассоциации Украины и ЕС. Много ли из тех 61% избирателей, которые ответили «нет» 6 апреля, читали или хотя бы видели в глаза это соглашение, размер которого более тысячи страниц?
И это далеко не первый случай в истории, когда ЕС испытал на себе «силу демократии». В 1992 году 50,7% датчан проголосовали против ратификации Маастрихтского договора, в 2001-м и 2008-м ирландцы высказались против Ниццкого и Лиссабонского договоров соответственно (53,9% и 53,2% против).
Но все же самый известный пример провального референдума в истории ЕС – это голосование за Конституцию сообщества в 2005 году. Бюрократы из 25 стран проект Конституции подписали, но граждане остались к этой инициативе равнодушными. Чтобы воодушевить последних и ратифицировать документ, часть стран решили провести референдумы. Но уже в начале провалились голосования во Франции и Голландии, и последующие референдумы были отменены. И если Маастрихтский, Ниццкий и Лиссабонский договоры все же были ратифицированы после повторных референдумов в Дании и Ирландии, то от идеи общей Конституции ЕС пришлось отказаться.
Как бы ни звучало странно, но для самих стран может быть выгодно, если граждане голосуют против ЕС. Дания и Ирландия смогли получить лучшие условия пребывания в сообществе именно после того, как референдумы в этих странах провалились. К примеру, Дании разрешили не переходить на евро, не участвовать в общей оборонной политике, а также ЕС заверил в том, что европейское гражданство не заменит национального. В случае с Brexit официальный Брюссель решил перестраховаться и согласился на условия Кэмерона до того, как состоится референдум.
Предвидя подобный сценарий, Жан Моне, один из главных идеологов интеграции ЕС, еще в 1950-х скептически относился к возможности обычных граждан Евросоюза решать на референдумах судьбу сообщества. «Это не совсем правильно — консультироваться с гражданами европейских государств о структуре сообщества, в управлении которым они не имеют никакого практического опыта», – указывал Моне.
Со времен Моне ЕС очень изменился. Но проблема, о которой он говорил, никуда не исчезла. Обычные граждане все так же оторваны от жизни сообщества и не способны дать качественную оценку его деятельности. Но разница в том, что во времена Моне референдумов не было (первые прошли в 1970-х), а сейчас их предостаточно.
Парад референдумов
The Economist посчитал среднее число референдумов в Европе за год: если в 1970-х их было три, то сейчас уже восемь. В целом же европейские страны в период 1991-2001 годов провели 248 референдумов, больше чем в любой другой части мира.
Референдумы дошли и до Великобритании, где традиционно доминируют идеи представительской, а не прямой демократии. То есть считается, что все ключевые для страны решения принимаются именно парламентом, а не народом напрямую. В связи с этим референдумов в Великобритании, в отличие от стран Западной Европы, долгое время не было. Вплоть до 1974, когда Великобритания впервые провела референдум о выходе из сообщества.
История также учит, что референдумы в одних странах стимулируют к тому же остальных. Государства Восточной Европы, а также Мальта проводили опрос о вступлении в ЕС в 2004 году именно по примеру своих западных соседей. Франция анонсировала референдум о ратификации Маастрихтского договора на следующий день после оглашения результатов аналогичного голосования в Дании.
После оглашения результатов Brexit, какими бы они ни были, число референдумов в ЕС может возрасти. По данным опроса компании Ipsos Mori, 58% итальянцев и 55% французов также хотят провести референдумы о членстве их стран в ЕС, а Венгрия уже заявила о проведении плебисцита о квотах ЕС на мигрантов.
Референдумы vs выборы
Популярность референдумов – это следствие так называемого дефицита демократии в нынешнем ЕС. Дело в том, что обычные граждане все меньше доверяют институтам ЕС и отказываются ходить на выборы в Европарламент (единственный орган, избираемый напрямую). Приведем некоторые данные по явке избирателей: выборы 1979 года – явка 61,99%, 1984 год – 58,98%, 1989 год – 58,41%, 1994 год – 56, 67%, 1999 год – 49,51%, 2004 год – 45,47%, 2009 год – 42,97%, 2014 год – 42,61%. То есть с каждым годом явка все ниже и ниже.
Но почему граждане ЕС игнорируют выборы в главный законодательный орган сообщества? Ответ на этот вопрос дал один из самых влиятельных философов современности Фрэнсис Фукуяма: «Что это значит, когда мы переходим от отдельных европейских государств к вопросу о европейской идентичности как таковой, и дефицит чего обнаруживаем? В определенном смысле существует серьезный сбой на общеевропейском уровне — сбой в области европейской идентичности. Европейская идентичность проблематична, потому что европейский проект был основан на базисе антинациональной идентичности. Он был призван выйти за пределы национального эгоизма и антагонизмов, которые характеризовали политику 20 века в Европе. И, следовательно, существовала вера в то, что будет создана новая универсальная европейская идентичность, которая вытеснит старые итальянские, немецкие или французские идентичности».
Упрощая сказанное, для граждан ЕС более важной остается именно национальная идентичность, а не общеевропейская, и пока ситуация не изменится, национальные референдумы будут более предпочтительной формой участия граждан в общеевропейской политике, чем выборы в Европарламент. Неслучайно недавние референдумы были назначены именно в тех странах, граждане которых меньше остальных ходят на европейские выборы. Так, на последние выборы Европарламента в 2014 году пришли лишь 35,60% избирателей в Великобритании, 37,32% – в Нидерландах и 28,97% – в Венгрии. Это даже ниже средней явки в 42,61%.
Именно недоверие граждан к ЕС становится причиной, которая запускает механизм референдумов. Власти во Франции, Германии или Чехии, без которой формально невозможно назначить референдум, лишь заложники такой ситуации. Если сегодня они не дадут гражданам возможность высказать свое недовольство ЕС на референдуме, то завтра, на национальных выборах, примут этот негатив на себя.
Референдумы похожи на игру с огнем. Можно много раз успешно повторять одни и те же действия, но достаточно один раз чему-то пойти не так, чтобы воспылало пламя. ЕС выиграл шесть из восьми референдумов в Ирландии, но те два, что он проиграл, доставили сообществу множество хлопот. С каждым новым референдумом риск подобной ситуации увеличивается, а вместе с ним растет понимание того, что, если не остановить парад референдумов сейчас, то в один момент ЕС просто не сможет откупиться от своих же граждан, сполна заплатив цену демократии.